– Иди и принеси его, мне нужно понять, что значат эти лампочки.

Целая панель огоньков подмигивала мне, и все относились к помпе номер шесть.

Чи поспешно вышел из диспетчерской, волоча за собой ленты туалетной бумаги. Я услышал, как наверху открылась дверь обзорной комнаты: вниз спускалась Сьюз.

Новые проблемы. Она прошуршала заносами туалетной бумаги и вплотную подобралась ко мне сзади. Я чувствовал ее дыхание на своей шее.

– Помпа не работает почти двенадцать часов, – сказала она. – Я могу сделать тебе выговор. – Она с силой стукнула меня по спине. – Я могу сделать выговор, приятель. – Еще раз, сильнее. Бам.

Я подумал, не стукнуть ли ее в ответ, но не собирался давать ей очередной повод урезать зарплату. Кроме того, она крупнее меня. Мускулистая, как орангутан. И почти такая же волосатая.

– Было бы проще, если бы кто‑нибудь догадался позвонить, – сказал я.

– Это ты мне? – Она снова толкнула меня и наклонилась, чтобы заглянуть мне в лицо своими косыми глазами. – Двенадцать часов простоя, – повторила она. – Это достойно выговора. По инструкции. Я могу это сделать.

– Правда? Ты читала инструкцию? Сама?

– Не только ты умеешь читать, Альварез. – Она развернулась и затопала обратно по лестнице в свой кабинет.

Чи вернулся, таща кипы руководств по эксплуатации.

– Понятия не имею, как ты это делаешь, – пропыхтел он, передавая мне журналы. – В них нет никакого смысла.

– Это талант.

Я взял пластиреновые тома и посмотрел на кабинет Сьюз. Она стояла наверху, глядя на меня через обзорное окошко, словно собиралась спуститься и оторвать мне голову. Тупая рекламщица, которой повезло, когда прежний босс ушел на пенсию.

Она понятия не имеет, чем обычно занимаются боссы, поэтому проводит большую часть времени, браня нас, заполняя бумаги с неведомыми ей адресатами и приставая к своей секретарше. Трудовые гарантии – отличная штука для людей вроде меня, но я понимаю, как может возникнуть желание кого‑либо уволить: Сьюз покинет нас только в одном случае – если упадет с ведущей к обзорной комнате лестницы и свернет себе шею.

Она нахмурилась еще сильнее, пытаясь заставить меня отвести взгляд. Я позволил ей выиграть. Ну что ж, либо напишет выговор, либо нет. А даже если напишет, вполне может забыть подшить его. В любом случае уволить меня Сьюз не могла. Мы обречены быть вместе, как кошки в мешке.

Я начал пролистывать пластиковые страницы руководства, просматривая указатель и соотнося схему с лампочками. Снова поднял глаза на пульт. Их было много. Возможно, больше, чем я когда‑либо видел.

Чи присел рядом со мной на корточки, наблюдая. Он снова начал чесать голову. Думаю, это его успокаивает. Но от одного вида по коже бегут мурашки, пока не привыкнешь. Наводит на мысли о вшах.

– Ты быстро это делаешь, – сказал он. – Почему ты не пошел в колледж?

– Шутишь?

– Вовсе нет. Ты умней всех, кого я встречал. Вполне мог бы пойти в колледж.

Я посмотрел на него, пытаясь понять, не издевается ли он. Чи уставился на меня в ответ совершенно искренне, словно собака, ожидающая подачки. Я вернулся к руководству.

– Полагаю, не хватило амбиций.

Правда состояла в том, что я не закончил старшие классы. Вылетел из средней школы № 105 и никогда не оглядывался назад. Конечно, вперед я тоже не особо смотрел. Помню, как сидел на начальном курсе алгебры, наблюдал за хлопающими губами учителя и не понимал ни слова. Я сдавал работы и постоянно получал двойки, даже на переписывании. Однако никто из одноклассников не жаловался. Они просто смеялись надо мной, когда я просил объяснить разницу между возведением в квадрат и удвоением. Не нужно быть Эйнштейном, чтобы догадаться, где тебе не место.

Я начал продираться через диагностические диаграммы. Засоров не обнаружено. Смотрите «Механическую диагностику», том третий. Я взял следующий журнал и стал листать.

– Кроме того, у тебя плохая система координат. Мы все тут не блещем интеллектом. – Я поднял глаза на кабинет Сьюз. – Умные люди не работают в таких дырах. – Сьюз снова хмурилась. Я отсалютовал ей. – Ясно?

Чи пожал плечами.

– Не знаю. Я двадцать раз пытался читать его, сидя на толчке, но так ничего и не понял. Если бы не ты, полгорода затопило бы дерьмом.

На панели вспыхнула еще одна лампочка: желтый, желтый, красный… И такой и осталась.

– Еще пара минут, и его затопит кое‑чем похуже. Поверь мне, приятель, на свете полным‑полно вещей пострашнее дерьма. Меркати как‑то показал мне список, прежде чем уйти на пенсию. Все, что протекает через нас и что должны вычищать помпы: полихлорбифенилы, бисфенил А, эстроген, фталаты, гептахлор…

– У меня для всего этого есть наклейка «Суперчистый». – Он задрал рубашку и показал мне наклейку на коже, прямо под ребрами. Похожие улыбчивые желтые личики мне давал дедуля, когда у него случались приступы щедрости. «СУПЕРЧИСТЫЙ», – гласила надпись на лбу смайлика.

– Ты это покупаешь?

– Ну да. Семь баксов – семь штук. Беру каждую неделю. И теперь могу пить любую воду. Даже из Гудзона. – Он снова начал расчесывать скальп.

Секунду я смотрел, как он чешется, вспоминая прыщавую девчонку Нору, которая пыталась продать наклейки Марии, прежде чем идти купаться.

– Что ж, я рад, что тебе помогает. – Я повернулся и начал вводить команды перезапуска помп. – Давай посмотрим, удастся ли нам запустить эту сучку и избавить всех тех, у кого нет наклеек, от выводка трогов. Будь готов включить перезагрузку по моей команде.

Чи очистил линии данных и положил ладони на рычаги перезапуска.

– Не знаю, есть ли в этом смысл. Недавно шел по парку и знаешь, что увидел? Мамашу‑трога с пятью детишками‑трогами. К чему защищать нормальных людей, чтобы у них не рождались троги, если те, что живут в парке, размножаются целыми помётами?

Я посмотрел на Чи, подыскивая ответ, но он в общем‑то говорил правду. Команды перезагрузки были выполнены, индикаторы шестой помпы показывали готовность.

– Три… два… один… На полную, – сказал я. – Давай, давай, давай.

Чи передвинул рычаги, панели озарились зеленым светом, и где‑то глубоко под нами помпа вновь начала перекачивать сточные воды.

Мы карабкались по шкуре Кузович‑сентер, взбираясь к небесам, взбираясь к «Вики», – Мэгги, Нора, Ву и я, – просачиваясь сквозь извивы лестниц, преодолевая мусор, расшвыривая упаковки от презервативов и пакетики от эффи, которые разлетались, словно осенние листья.

Синтезированные ксилофоны и японские литавры «Вики» гудели, подгоняя нас. Троги и болваны, лишенные моих связей, с завистью наблюдали за нашим восхождением. Наблюдали и перешептывались, когда мы проходили мимо, зная, что за Максом несколько должков и что я оказался на передовой, потому что вовремя починил туалеты.