Я выпрямила спину.

– Мне кажется, никакой разницы.

Его рука незаметно скользнула вниз по моей руке, по бедру и замерла чуть выше колена. Большим пальцем он задел внутреннюю сторону моего бедра, и я немного раздвинула ноги. Этого было достаточно. Анубис крепче сжал руку. Я позволила себе приблизиться к его губам, скользнув взглядом от его рта к глазам.

– Ты чувствуешь это, Ситали. Даже если отрицаешь.

– Я не хочу этого чувствовать, – прошептала я. – Я едва знаю тебя.

Его губы нависли над моими.

– Разве? Мы провели мало времени вместе, но что-то глубоко внутри тебя уже знает меня. Не имеет значения почему: из-за общей магии теней или из-за того, что Скульптор создал нас друг для друга. Нам суждено быть вместе.

На мгновение я притворилась, что он действительно Мерик. Так было легче позволить моей нижней губе коснуться его в одном чувственном движении. Я целовала Мерика больше раз, чем могла сосчитать или вспомнить. Хотя Анубис использовал его форму, он совсем не был похож на парня, которого я любила. Поцелуи Мерика были неистовыми и страстными, потому что происходили тайно. Они были сильными, совсем немягкими. У нас с ним никогда не было такой роскоши, как время. Анубис же полагал, что у него в запасе целая вечность.

Отстранившись, я поняла, что Мерик больше не является тем, кого я хотела поцеловать. Мы больше не подходили друг другу. Слишком много времени прошло, теперь была лишь глубокая пропасть, которую смерть оставляла между мертвыми и живыми, а также чувством вины, которое, как я была уверена, всегда сохранится в моем сердце.

Единственным, к кому возвращались мои мысли, был Берон.

Я коснулась губ дрожащими пальцами и отвернулась от Анубиса. Он милостиво принял мой отказ.

– Я позволю тебе принять ванну, – тихо сказал он, прежде чем медленно встать и направиться к выходу.

Я разбросала тени по комнате, приказав им охранять меня. На выступе у ванны лежали полотенца, темный халат, мыло и губки. Я сняла теперь уже грязное серое платье, взяла мыло и губку, а затем по каменным ступеням вошла в великолепно горячую воду. Я чувствовала, как песок и пот смываются с моей кожи, растворяясь в воде. Ванна была длинной и глубокой. Я проплыла по всей ее длине и вернулась обратно. Смотря на обсидиановый потолок, я лежала на поверхности воды. Я наблюдала за своим отражением, чтобы убедиться, не двигается ли оно отдельно от меня.

В Доме Миражей я никогда не чувствовала, что остаюсь одна.

Несмотря на жару, здесь было холодно. Полная противоположность Дому Волков, расположенному в прохладных горах, но хранившему тепло населявших его волков. Мне было интересно, как поживают Холт, Ред, Чейз и даже Амарис. Я подумала о Бероне.

Я задавалась вопросом, каковы границы моей силы. Могла ли я управлять только тенями, украденными у бога смерти, или была способна подчинить своей воле все тени мира? Собрав их в свои руки, я сказала, что они мои. Я сказала теням, чтобы они никогда не предавали меня ради Анубиса. Я предупредила – сделай они это, и я сожгу их дотла.

Темные линии теней задрожали.

Я не могла рисковать, произнося его имя вслух. Не здесь, пока тьма наблюдала за мной. Но я подумала о Бероне и доверила его имя теням, сказав, чтобы они не рассказывали об этом темному богу. Я попросила их разыскать Волка, где бы он ни был.

Скульптор сказал, что никто и ничто не сможет прочесть мои мысли, если я сама этого не захочу. Я хотела, чтобы тени передали послание Берону, если это было возможно на подобном расстоянии.

Намылив волосы, я начисто вымыла их и позволила себе еще немного поплавать. Когда я расслабилась, перед моими глазами возникла сцена:

Музыканты вдыхали жизнь в их инструменты. Звучала мелодия столь же соблазнительная, как и танцовщицы, которых отец привел, чтобы развлечь Люмина и его свиту. Я прошла сквозь толпу незамеченной, одетая как одна из женщин, которых привели сюда, чтобы служить Атону и его приближенным. Нижняя половина моего лица была скрыта темной вуалью. Я разносила напитки мужчинам, хотя они их даже не просили. Я улыбалась и подмигивала, когда они шептали, что, пусть в этот раз я и предугадала их желание, у них были и другие, которые я могла бы утолить…

Кресло Люмина пустовало. Я ждала его появления, чтобы увидеть мужчину, за которого мы с Нур скоро будем сражаться.

Отец развалился рядом с пустым сиденьем. Одна служанка обмахивала его опахалом, в то время как другая кормила сочным виноградом. После рождения Нур ни одно из его семени не пустило корни в утробах жен или любовниц. Возможно, Сол считала, что троих Атен достаточно. Если бы он делал беременной каждую женщину, которую приводил в свои покои, Гелиос наводнился бы его детьми.

Я проложила дорожку к столику с напитками в задней части комнаты, готовясь поставить на поднос еще несколько чашек, когда пара голубых глаз поймала меня в ловушку. Они были на несколько оттенков глубже голубого неба Сол. Такого цвета, каким я представляла себе море, о котором читала.

Мои руки замерли над золотыми кубками, а музыка на мгновение стихла.

– Ты не служанка. – Голос молодого человека оказался глубоким. Он явно был уверен в том, о чем говорил. Незнакомец ухмыльнулся, и мое сердце забилось быстрее. Был ли это тот самый Люмин?

– Вы предполагаете, что знаете, какое положение я занимаю?

Его ухмылка превратилась в широкую улыбку. При этом очень красивую. Намек на темную тень появился на его челюсти, шее и верхней губе. Он был хорошо одет. На плотной черной тунике было вышито изображение волка, который выл на полную луну, изображенную темной нитью прямо над сердцем парня. Темная луна…

– Я предполагаю, что знаю много вещей, – надменно ответил он. – Я знаю, что твоя правая рука доминирует над левой; что ты притворяешься застенчивой, когда развратные мужчины предпринимают попытки заманить тебя в свою постель. Только вот когда ты отворачиваешься, твоя соблазнительная улыбка исчезает. Я также заметил, как ты наблюдала за креслом Люмина еще пристальнее, чем я.

– Место возле Атона приготовлено для вас?

Он рассмеялся.

– Я не Люмин, нет.

– Значит, вы его личный охранник, – догадалась я.

Он наклонил голову.

– Можно и так сказать. Я стою здесь, потому что с этого места мне открывается прекрасный обзор на всю комнату. Включая Люмина.

– Он здесь? – спросила я, оглядываясь через плечо и пробегая взглядом по лицам людей, которых уже видела.

– В данный момент он возвращается на свое место, рядом с твоим отцом. – Я приоткрыла рот от удивления. – Единственное, в чем я все еще не уверен – какая именно ты Атена… Нур или Ситали.

Мне захотелось швырнуть кубок с вином ему в лицо за самодовольную ухмылку, которая обнажила ямочку на щеке.