Я кивнула.

– Я стану бессмертной.

– Ты станешь тем, кем тебе суждено быть, – поправил темный бог. Мы ходили по острию ножа, ступая предельно осторожно, чтобы не порезаться. – Так ты хочешь ее выпить? Ты выбираешь бессмертную жизнь со мной? – осторожно, с надеждой спросил он.

Я расправила плечи.

– Скульптор многое раскрыл мне. Я готова к бессмертной жизни, Анубис.

Он слегка прищурился, будто пытался понять, сознательно ли я не сказала, что хочу вечной жизни с ним.

Конечно, я сказала то, что думала. Я мило улыбнулась.

– Нужно просто сложить ладони чашечкой и сделать глоток?

Плечи бога смерти расслабились, он вошел в воду вместе со мной, пока ноги его не исчезли в блестящей жидкости. Согнувшись, он набрал воды в сложенную чашечкой ладонь и протянул ее мне.

– Пей.

Я, взяв Анубиса за запястье, поднесла его руку к губам и взглянула на него, прежде чем сделать глоток. Тело темного бога напряглось, когда мои губы коснулись его кожи. И хотя ему не нужно было дышать, казалось, в этот момент он задержал дыхание.

Я ожидала огня. Думала, что остатки камня творения опалят мои вены изнутри. Хотя я знала, что где-то глубоко сердце Анубиса все еще бьется, и я верила, что мое может остановиться.

Мое сердцебиение замедлилось до такой степени, что мне почти показалось, что оно совсем исчезло. Но в животворящей воде не было ни огня, ни чего-то расплавленного. Тонкая серебристая струйка была прохладной и освежающей – не такой, как пресная вода, но успокаивающей до мозга костей. Напряжение покинуло мои мышцы. Слабая головная боль, возникшая, когда я снова появилась в пирамиде, сразу же ослабла.

Я вытянула руки, которые почему-то казались сильнее и легче, по бокам. По ногам разлилось похожее чувство. Я чувствовала себя острой, как тупое лезвие, отточенное на точильном камне и способное разрезать даже тончайшую прядь волос. Чувствовала ли себя Нур подобным образом, когда ее наполняла сила Сол?

Нет, я была сильнее Нур. И скоро я стану равной Сол. Мысль ускользнула, как нежная бабочка, которая взлетела слишком высоко, чтобы ее не поймали.

– Каково ощущать себя бессмертным после преображения? – с нескрываемым любопытством спросил Анубис. Темный бог поспешил объяснить: – Я был создан бессмертным. Мне не дано почувствовать что-то другое.

Нет. Темный бог не преобразился, но скоро сделает это. Достаточно скоро он превратится в ничто.

– Я ожидала, что будет больно, но все оказалось намного приятнее, – честно ответила я.

Он внимательно изучал меня.

– Ты чувствуешь себя иначе?

– У меня больше не болит голова.

Анубис улыбнулся.

– Ты никогда не перестаешь удивлять меня, Ситали. Я дарую тебе бессмертную жизнь, и все, что ты можешь сказать, – что головная боль прошла. Как будто вечность – не более чем ресница на твоей щеке. Вообще ничего впечатляющего. Как будто это совершенно нормально.

Я отметила, как быстро Анубис присвоил себе заслуги Скульптора, будто он сам создал и собрал этот самый остаток. Как Скульптор вообще смог доверить ему что-то настолько ценное? Почему этот источник находился именно в Землях Теней, куда Анубис мог свободно войти и использовать воду жизни, когда ему заблагорассудится? Или, может быть… остаток никогда не предназначался для темного бога.

Возможно, он просто ждал моего появления.

– Может, как ты и сказал, я была рождена для этого.

– Ты была рождена для меня, – поправил он.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы согласиться с ним. Это было частью плана: подпустить Анубиса ближе, украсть его тень и заявить на нее права.

– Для тебя. Скульптор сказал то же самое. Хотя я заметила, что, раз уж творец создал тебя первым, то это ты предназначен для меня.

Взгляд Анубиса потеплел.

Я вышла из священного источника. Когда мои ноги коснулись камня, мир расцвел. Меня охватили ароматы флоры, простиравшейся от пирамиды до берега. Нежный скрип сверчков и трепет крыльев насекомых наполнили мои уши. Горько-сладкий вкус бессмертия остался у меня на языке. Подушечки моих пальцев покалывало, как будто я чувствовала молекулы воздуха вокруг себя.

Единственный способ правильно описать мое состояние, – это сказать, что я была живой.

Живее, чем когда-либо. Я стала более осознанной.

Связанной с миром.

Бессмертие казалось мне правильным. Вечная жизнь была предназначена мне еще до того, как я была зачата.

«Однако бессмертие – еще одна иллюзия, – напомнила я себе. – Оно означает, что я проживу дольше тех смертных лет, с которыми родилась». Кто-то более сильный может лишить меня этого дара в любой момент. Анубис скоро это поймет.

Бог смерти вышел из бассейна вслед за мной. Жидкость плавно соскользнула с его кожи, прежде чем растечься лужицей на камне. Вода, что стекла с моего тела, присоединилась к его и скользнула обратно к источнику, будто жаждала воссоединиться с себе подобными и существовать только в границах остатка. Держу пари, им так повелел Скульптор.

В конце концов жидкость поползла вверх по каменистому краю источника и вернулась в него.

Пугающе медленное сердцебиение в моей груди теперь совпадало со спокойным и неторопливым сердцебиением творения. Я задавалась вопросом, не были ли вещи, вырезанные Скульптором, каким-то образом настроены на ритм его сердца. В конце концов именно он извлек жизнь из ее древнейшей формы. Возможно, если у человеческих сердец было определенное количество ударов, то и у бессмертных тоже. Просто их конец был спрятан слишком далеко в будущем, чтобы увидеть его из настоящего.

– Я вижу, как ты изменилась, – мягко заметил Анубис, скользя пальцами по моей обнаженной руке. – Но твои глаза ничего не выдают. Они подобны окружающему нас обсидиану, бездонному и твердому, как алмазы. Как зеркала, они охраняют твои эмоции, отражая, но не раскрывая их.

– Поверь мне, этот навык не раз спасал мне жизнь.

– Я должен предупредить тебя, – сменил тему бог смерти, – что дух твоего отца бродит по этим землям.

Казалось, мои кости превратились в камень.

– Почему?

– Потому что Сол не приняла его. Впервые за долгое время появился дух, отвергнутый богиней. Дух, который я смог забрать.

– Ты привел его сюда, зная, кто он такой и как плохо он ко мне относился? – спросила я.

– Я не буду сетовать на его плохие навыки воспитания детей. Веди он себя иначе, ты бы не была такой, как сейчас. Ты бы не стала йа кек ра. Мое темное солнце. – Он поднял руку и провел пальцем по моему запястью. – Я предпочитаю, чтобы ты горела.

– Неужели ты… неужели ты иссушил его сердце, чтобы он сделал меня такой?