Я сжал ее пальцы в ответ, давая понять, что не брошу, несмотря на то, что она нечистая. Сей жест поддержки, утонувший в изгибе моего огромного локтя под пышным рукавом рубашки, был нашей маленькой тайной, незримой для остальных.

Никогда ранее я даже представить себе не мог, что буду восхищаться смелости девицы из борделя. Перед моими глазами невольно всплывала картина, как она, напуганная грядущим наказанием от хозяйки, молила позволить ей «утешить» меня. Как боялась меня за своей игрой в высокородную наследницу и как была счастлива, когда я пообещал, что все будут думать, что мы действительно разделили ложе. В ее глазах за напускной уверенностью плескались горечь и отчаянье. И я более чем уверен, что попала она туда отнюдь не от хорошей жизни, играя того, кого пожелают посетители. Сегодня же ей суждено было сыграть главную роль в своей жизни, после которой ей будет дарована свобода и безбедное существование.

Джордж ждал у алтаря, наблюдая за нами. Он пытался быть спокойным и уверенным, но, будучи его близким родственником, я видел, что он на самом деле волнуется не меньше моего. Приблизившись к нему, я передал ему руку «Анны Авроры». Мне пришлось приложить усилия, чтобы оторвать кисть Копии от своего локтя. Отпускать не хотела, так вцепилась, что чуть с рубашкой не оторвал. Хоть со стороны могло показаться, что в моих движениях нет ни капли усилий. В тот момент я надеялся лишь на то, что не повредил ей этим руку.

Джордж забрал ее у меня, и я смог пройти на свое место рядом с ним. Король Лотэрании подвел ко мне переодетую Анну Аврору, а затем удалился на отведенное для гостей место. Началась церемония. Кроме нас четверых, венчалось с пару десятков нордорийских дворян с эльратскими аристократками. Молитву одну на всех громко пели священнослужители. Мы повторяли за ними нужные слова. И снова ощущение бесконечность. Перед глазами все плыло, будто во сне и я с трудом выдавливал из себя голос.

После обмена клятвами нам поднесли кольца. Это был последний, заключающий этап. Я старался быть как можно более осторожным, надевая его. Анна Аврора ушибла себе пальцы в библиотеке. Вернее, ей их «ушибли». Тот, кто это сделал, уже давно без руки, но это никак не спасало от того, что ей могло быть сейчас больно. Несмотря на то, что отек давно сошел. Мы старались все продумать, поэтому даже эту маленькую деталь предусмотрели и решили снять бинты, чтобы повязка не выпирала из-под перчаток. Копии же нарочно намотали бинт.

Но, к счастью, моя невеста мужественно выдержала сию экзекуцию и ни разу не дернулась. Сразу видно — будущая императрица. Совсем не дрожала в отличие от подделки. Выдержка, привычка держаться на публике. Та же, заметил я краем глаза слегка дернулась. Видимо, я все же слишком сильно сжал ее руку, отрывая от себя.

Как только кольцо оказалось на ее пальце, я тут же поднял голову в поисках генерала Рутгерта. Тот кивнул мне с балкона, что лучники и метатели ножей наготове. Маркус также дал мне понять, что стража в случае чего готова защищать нас с Анной Авророй.

— Не бойся, — шепнул я ей.

Сейчас был самый ответственный момент. Было время поднимать невестам фату. Джордж как Верховный Эрл делал это первым. Я подошел вплотную к Анне Авроре, чтобы в случае чего прикрыть собой. Я бы скакал неприлично близко. Положил руку на рукоять меча. Словом, стоял в полной боевой готовности, наблюдая, как Джордж поднимает белые ткани с лица невесты.

Я верил, что Джордж не станет на глазах сотен гостей махать мечом, это не во дворце убивать себе и калечить кого вздумается, но лишняя осторожность не помешает. Эти пара секунд в ожидании его реакции были самыми долгими в моей жизни. Я стал мужем Анны Авроры. Осталось только пройти с ней коронацию и удержать гнев Джорджа.​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌

Анна Аврора:

Поцелуй Джорджа был очень нежным. Легким, как мотылек, и без привкуса алкоголя, его извечного спутника. Но это отнюдь не делало его приятным. Напротив. Я невольно сравнивала движения его губ с поцелуем Витторио в ту ночь, когда я узнала, что он женится на Каролине. Тогда от Его Высочества нестерпимо разило ромом. До головокружения, до рези в глазах. В тот момент мне казалось, что я задохнусь. То ли того запаха, то ли от избытка чувств.

Эрл был груб и настойчив, требователен в своих животных порывах. Он не давал мне права выбирать. Позволял колотить себя и царапать, но не отпускал меня. Не позволял отстранится. Однако при всем при этом его порочные движения, его руки, бесцеремонно проникающие под подол платья, не казались мне какими-то… неправильными.

В любом случае Витторио не оставил мое естество равнодушным, как это происходило сейчас. Хотя, если быть честной, то нежные прикосновения Верховного Эрла действительно что-то пробуждали во мне. Например, омерзение, брезгливость и желание оттолкнуть его от себя.

Что я, собственно, и попыталась сделать, задыхаясь от нервного комка обиды в горле, что вот-вот грозился выйти наружу слезами и оглушающим криком. Но Джордж прервал мои попытки, придвинув к себе еще ближе. Он вдруг перестал быть нежным. Его пальцы больно сжали мои скулы, заставляя рот приоткрыться. Я почувствовала, как он бесстыдно двигает своим языком внутри на глазах у всех, и, помимо горечи и обиды, меня захлестнул еще и вселенский стыд. А хуже всего, что это все видел Витторио.

Я почувствовала себя обманутой, не понимая, почему Джордж прикасается ко мне… так. Он же обещал «без надобности не докучать своим присутствием». Мне думалось, под этим имеются ввиду и нежелательные прикосновения. Сей поцелуй вовсе не обязателен на церемонии. Тем более не такой развратный. Но от терзал меня, не жалея. Столь жадно сминал мои губы, будто мстил за что-то. Не давал мне вдохнуть, высасывая весь кислород и жизненные силы.

Эта пытка поцелуем длилась бесконечно долго. Лучше бы я задохнулась от нехватки воздуха. Но Джордж, к сожалению, отпустил меня именно в тот миг, когда мне казалось, что я наконец-то потеряю сознание. Позволил дышать, чтобы остаток жизни задыхаться подле него.

По храму понеслась волна аплодисментов, возбужденных возгласов и поздравлений. Но они будто не долетали до меня, тая по пути. Я словно находилась под огромным прозрачным куполом, куда едва ли проникали слабые отголоски разразившегося вокруг шума. И в этом же куполе находился Эрл Витторио. Я смотрела на него из-под пелены слез и понимала, что он тоже глядел на меня. Влага в глазах, что каким-то чудом не побежала по щекам, мешала мне рассмотреть его лицо.