Будый положил руку на шею лошади княгини и ласково проговорил:

— Не беспокойся, княжна, я не позволю Ярославу забыть свое обещание. А сейчас поехали. Не нравится мне это место, как бы и в самом деле зверь на нас не напал.

Будый и княжна уехали.

Микула снова полежал в кустах некоторое время, а затем продолжил свой путь. Все это время он осмысливал услышанный разговор. Личность княжны для него не представляла загадки, хотя он раньше ее никогда и не видел, но всем было известно, что у Ярослава была одна единоутробная сестра — Предслава. Таким образом, из подслушанного разговора было видно, что Предслава намеревается отравить своего отца. Эта весть была настолько важной, что Микула был окончательно уверен, что не напрасно задержался по пути в Вышгород.

После переговоров с боярином Блудом и княжной Предславой Будый со своим отрядом спрятался в лесах под Киевом, на лесной поляне, на краю небольшой балки. Место было удобное: кряжистая ива плакучими серебристыми ветвями нависала над обрывистым песчаным склоном, а из толстых корней, похожих на окаменевших змей, сочился скудный родничок, воды в котором было только что зайцу напиться. Под шатром всегда царил прохладный полумрак. Здесь было приятно, лежа около шепчущего вечную песню ручья, пережидать жаркий полдень.

Будый наткнулся на это место во время охоты, еще в молодости, когда был отроком в Святославовой дружине.

Теперь это укромное место воеводе пригодилось в самый раз: под шатром можно было скрыть и людей, и лошадей; а подойти к поляне можно было только со стороны дна балки, так как поверху балку окружали непроходимые заросли колючего терна.

Блуд предлагал Будому остановить отряд в одном из его сел, однако старый воин никому не доверял, а тем более закоренелому предателю.

Встретившись с Предславой и боярином, Будый намеревался вернуться в Новгород, но перед тем как уйти, он послал двоих разведчиков к лагерю войска Владимира, чтобы высмотреть, с чем придется столкнуться новгородскому войску, если ни Предслава, ни боярин Блуд не смогут или не захотят сделать то, что им было поручено.

Сутки, Будый и его воины провели в приятной расслабленности — они даже не стали сторожиться и на разожженном костре готовили себе пищу. Опасность, что на них наткнутся, была мала — Владимиру и его воеводам сейчас было не до охоты. А смерды? А смердам нечего совать нос в боярские дела!

Утром второго дня Будый позавтракал и лег на войлочную подстилку. Глядя, как его дружинники развлекаются, соревнуясь, кто точнее кинет нож в ствол старой ивы, он задумался над тем, правильно ли он делает, что решил возвращаться в Новгород.

Разумеется, Ярославу сейчас приходится нелегко, после отъезда воспитателя и первого воеводы он вынужден самостоятельно принимать решения. Но, с другой стороны, в случае необходимости он всегда может спросить мнение бояр.

Под ветвями ивы недвижно висели маленькие мушки. Будый махнул рукой, и мушки неуловимо сменили места.

Лежа у журчащего ручья, воевода думал: что бы ни делал в Новгороде Ярослав, но итог войны зависит не от него. Будый знал, что Ярослав, вставший против воли отца, сумеет набрать множество воинов, но его войско никогда не будет настолько сильным, чтобы противостоять той силе, что стоит за Великим киевским князем, ибо Киев — это не столько большой город, сколько хребет одной большой страны. Нет, не хребет, а символ, который притягивает к себе людей, как кусок янтаря мелкие ворсинки. Они тянутся к нему, не зная зачем, но, соединяясь, они образуют ту огромную массу, победить которую невозможно.

Все уже было. Все было не раз: и восставали города, и были сражения, и гибло множество людей. И княгиня Ольга безжалостно жгла города с непокорными людьми. И мало кто из этих людей знал, ради чего он отдавал свою жизнь.

И в этой войне также погибнут тысячи людей, но и их жизнь или смерть не будет иметь никакого значения. Потому что их жизнь зависит только от желаний двух человек. И победит ли один из них, зависит только от жизни или смерти его соперника.

В уме воеводы возникла мысль, что итог этой войны решится не где-то под стенами далекого северного города, не на полях среди березовых рощ, а здесь, в этих роскошных дворцах. И победа будет не результатом кровопролитного сражения с участием многих людей. Те сражения будут последствием одного — сумеет ли Владимир вывести свое огромное войско на дорогу на север. Если сумеет, то уже ничто не предотвратит гибель Ярослава, даже смерть самого Владимира.

Рассуждая об этом, Будый чувствовал, как где-то в глубине его тела, под тем местом, где бьется сердце, появляется чуть уловимый холодок. Он был едва заметен, но Будый знал, что с каждой минутой этот холодок в ожидании той решающей минуты будет расти все больше и больше. И он уже понимал, что когда вернется его разведчик, он не сможет уехать от этих мест, где развернутся главные события и где решится судьба его князя и его самого.

Из этих пасмурных размышлений Будого извлек встревоженный возглас караульного. Будый поднялся с войлочной подстилки и увидел, что среди кустов на дне балки, прокладывая в серой траве за собой ярко-изумрудную полосу, пробирается вооруженный человек на коне.

Человек был один, но дружинники взялись за оружие. В кустах могли скрываться и другие люди.

Будый приложил ладонь козырьком ко лбу и попытался рассмотреть человека. Однако из-за яркого солнечного света невозможно было рассмотреть ни его лица, ни знаков на доспехах.

Будый подал знак одному из воинов, и тот поднял лук, целясь в неизвестного человека. Но человек, как будто почувствовав опасность, спешился и спрятался в траве. Через секунду со дна балки послышался крик чайки.

Будый повеселел.

— Это наш, Зворык, — проговорил он облегченно. Однако разведчик возвращался с задания слишком быстро, и он был почему-то один.

Караульный в ответ свистнул синицей, и человек на дне балки показался из травы и смело направился к укрытию под ивой.

По склону балки Зворык вскарабкался с трудом, и то благодаря коню. Попав под полог ивы, он упал на сухую землю и из последних сил прохрипел:

— Воды!

Дружинники поспешили подхватить у него повод и сунуть коня мордой в ведро с водой.

Лицо Зворыка почернело от усталости. Будый велел дать ему крепкого кваса.

Зворык начал жадно хлебать прямо из кувшина. Он захлебывался и обливал расплескавшейся пенной жидкостью бороду и грудь.

Будый моргнул, и один из дружинников вылил ведро ключевой воды на голову разведчика. От неожиданно обрушившейся на голову ледяной жидкости Зворык на несколько секунд окаменел. Однако примененный прием оказался достаточно сильным средством, чтобы он, наконец, пришел в себя.

Он попросил:

— Есть хочу!

Будый сунул ему в руку ломоть печеного мяса, присел на корточки перед ним и потребовал: