торговли шелком, 40% экспорта угля - и управлял морским флотом размером с французский торговый флот.

На фоне группы Мицуи Морганы казались вчерашними новичками. Вот уже девять поколений подряд ее банк стоит перед священной горой Фудзисан. Дом Мицуи стал финансовым агентом сёгуната в XVII веке, а к 1867 году - банкиром императорского дома. Он обеспечивал удобную зарубежную сеть для японского правительства, имея за границей больше представительств, чем посольств. В комплексе Mitsui в центре Токио - крепости с огромными воротами и каменной стеной, ощетинившейся бамбуковыми шипами, - барон Дэн развлекал Ламонта с тем же великолепием, которое впоследствии демонстрировал принцу Уэльскому. В большом салоне он показал гостю гобелены Гобелена. Затем они прогуливались у прудов с лотосами и под соснами, украшенными тысячами бумажных фонариков. В следующем году, чтобы способствовать укреплению американских связей, Дэн возглавил японскую делегацию на Уолл-стрит и пообедал с Ламонтами в их доме на Восточной Семидесятой улице.

Успех, достигнутый Ламонтом в поездке 1920 г., принес свои плоды с удивительной быстротой. 1 сентября 1923 г. в окрестностях Токио и Иокогамы произошло землетрясение. День был жарким и ветреным, и над обоими городами полыхали пожары, причинившие неописуемый ущерб. Это было самое сильное землетрясение века, погибло более ста тысяч человек. Более половины Токио и Йокогамы превратилось в пепел. Только материальный ущерб уничтожил 2% богатств Японии.

Когда об этом стало известно на Уолл-стрит, 23, руководитель отдела рекламы Morgan Мартин Иган принес соболезнования в офис Yokohama Specie Bank на Уолл-стрит. Дуайт Морроу стал председателем Японского фонда Красного Креста, а здание Corner было преобразовано в нью-йоркскую штаб-квартиру по оказанию помощи. Ходили слухи, что Япония планирует разместить в Америке свой первый со времен русско-японской войны выпуск облигаций. Ламонт написал Иноуе, который теперь занимал пост министра финансов, и посоветовал воздержаться от такого выпуска. Ламонт понимал, что в данной ситуации больше пользы принесет откровенность, чем жадность. В своей телеграмме он сказал: "Люди, которые из своего кармана вносят миллионы долларов на покрытие страданий и бедствий, в тот же момент немного остерегаются покупать облигации для людей, которым они пытаются помочь".

К концу 1923 г. японцы, проявив исключительную стойкость, восстановили в Токио электрическое освещение, газоснабжение и водоснабжение. Токийская фондовая биржа возобновила работу менее чем через три месяца. Массовые разрушения имели один положительный побочный эффект: они заставили Японию списать многие старые заводы и модернизировать промышленные предприятия. Объявив банковские каникулы, которые спасли многие финансовые учреждения, Иноуэ приобрел в Японии героический статус. А когда Дом Мицуи перестроил свой банк, фасад здания из белого мрамора был спроектирован Троубриджем и Ливингстоном, архитекторами дома 23 по Уолл-стрит. Некоторые увидели в этом молчаливую дань уважения Дома Мицуи к Дому Моргана и почтение к их новым связям.

После того, как улетучились мрачные настроения, Ламонт приступил к завоеванию японского правительства в качестве эксклюзивного клиента Morgan. Японцы считали Пьерпонта довольно грубым и резким - он обижал их тем, что требовал залога по кредитам, и предпочитали вести дела с Якобом Шиффом из Kuhn, Loeb. За помощь, оказанную во время русско-японской войны, Шифф был награжден микадо орденом "Священное сокровище". На Уолл-стрит в 1920-е годы украсть ценный бизнес, соблюдая при этом кодекс джентльмена-банкира, было делом тонким. Поэтому Ламонту пришлось хитростью и изворотливостью обучать эмиссара Иноуэ Тат-суми этикету Уолл-стрит. Хитростью он вложил слова в его уста, обучив его стилю, который предпочтительнее для дружеского разрыва. После этого Ламонт объяснил, как он подготовил свою цель:

Однако в отношении работы с кредитом мы откровенно сказали Тацуми, что, на наш взгляд, у него есть только два пути. Во-первых, обратиться в компанию Kuhn, Loeb & Co. и заявить им, что в силу отношений, сложившихся в ходе кредитной операции во время Русской войны 20 лет назад, они хотят, чтобы они сейчас взялись за эту операцию; или, в качестве полной альтернативы, пойти к ним и сказать, что в связи с национальным кризисом в их стране; в связи с серьезной необходимостью обеспечить сотрудничество всей американской инвестиционной общественности; в связи с важностью тщательного сотрудничества между Нью-Йоркским и Лондонским рынками они решили предложить нам возглавить эту операцию и ожидают, что их друзья Kuhn, Loeb & Co. которые должны были убедить их в правильности выбранного курса.

Kuhn, Loeb была слишком мала, чтобы справиться с планируемым займом на 150 млн. долл. на ликвидацию последствий землетрясения, который стал бы крупнейшим долгосрочным иностранным займом, когда-либо размещенным на американском рынке. Кроме того, фирма все еще страдала от ущерба, нанесенного ее положению в связи с предполагаемыми симпатиями к Германии во время войны. Когда в феврале 1924 г. появился этот выпуск, J. P. Morgan and Company привлекла в качестве управляющих синдикатами своих старых союзников - National City и First National. Для успокоения чувств они включили в состав синдиката компанию Kuhn, Loeb. Каким бы ни было частное злорадство Morgans, внешне фирма соблюдала приличия. В Лондоне был получен двойной заем в размере 25 млн. фунтов стерлингов, и теперь Barings, Schroders и Rothschilds должны были включить Morgan Grenfell в свое японское финансирование.

Американский заем имел скрытую подоплеку. Дважды Ламонт беседовал с государственным секретарем Хьюзом, который сказал, что будет рад, "если японский народ получит ясное доказательство дружеских чувств двух великих англоязычных наций по отношению к Японии и японцам". И снова финансирование с Уолл-стрит стало видимым проявлением смены государственной политики.

Одна из проблем, связанных с привлечением банкиров в качестве фактических послов, заключалась в том, что они могли перейти на сторону иностранных держав. В конце концов, частные банкиры были воспитаны в традициях абсолютной лояльности к своим клиентам. Том Ламонт чувствовал бы себя не менее ответственным перед держателями японских облигаций, чем Пьерпонт Морган перед держателями железнодорожных облигаций. Поэтому Дом Морганов считал себя заинтересованным в успехе и процветании Японии и был обязан оказывать политические услуги своему новому важному клиенту. Даже когда банк Моргана спонсировал крупный кредит на ликвидацию последствий землетрясения, его партнеры были вовлечены в политическую полемику в интересах японцев. Они протестовали против Закона об исключении японцев, который был призван ограничить японскую иммиграцию и имел расистский оттенок. Они также жаловались в Белый дом на маневры американского флота вокруг Гавайских островов, которые беспокоили японцев. Теперь Токио и 23 Wall играли в игру взаимного обожания. К 1927 г. император Японии наградил Джека Моргана орденом Священного сокровища, а Ламонта - орденом Восходящего солнца; в 1931 г. Рассел Леффингвелл получил орден Священного сокровища второй степени. Для американских банкиров