* * *

Месяцем позже холода так и не отступили, однако в воздухе уже ощущалась смена сезонов, и повсюду пробуждалась жизнь – в семенах и корнях, в берлоге и хлеве. Алиенора продумывала детали нового тронного зала в замке. Она хотела видеть гармоничное и роскошное пространство, воплощающее могущество и милосердие герцогини Аквитании. И при этом достаточно большое, чтобы вмещать пышные пиры и многолюдные церемонии. В глубине души Алиенора стремилась к тому, чтобы ее творение затмило тронный зал в Вестминстере. Каменщиков ожидали через неделю, и ей не терпелось начать работы.

У нее в ногах на шерстяной подстилке сидел младший сын и, что-то приговаривая, рисовал на доске кусочком мела. Для трехлетнего ребенка он обладал большим запасом слов. Алиенора не знала, какое наследство выделит Генрих их последнему ребенку, ведь все земли уже поделены между старшими братьями и сестрами. Может быть, ему достанется епископская митра или что-нибудь далекое, вроде Ирландии или Иерусалима.

Иоанн оторвался от своего занятия, заметил, что мать наблюдает за ним, и тут же спрятал от нее свою работу. Он был застенчивым ребенком, таким непохожим на открытых и самоуверенных братьев.

Появился камерарий и с поклоном доложил, что из Аржантана вернулись принцы, включая Гарри. Ее сердце забилось быстрее и волнение сливалось с радостью, когда она велела пригласить сыновей к ней в покои.

Они вошли, усталые после долгой поездки, но все равно гордые и полные жизни. Алиенора испытала потрясение при взгляде на Гарри – он стал выше ее, причем на целую голову. Его верхнюю губу украсил светло-рыжий пух. Кожа на лице слегка лоснилась, на носу виднелось несколько прыщей, но глаза светились чистой небесной синевой, а юношеская миловидность Гарри превратилась в красоту взрослого мужчины. Она видела в нем Генриха, и очень отчетливо, но видела и себя, и улыбка старшего сына была прекрасна.

– Мама, – поздоровался он, опускаясь на колено.

Ах, и голос у него изменился!

– Кто этот мужчина, что называет меня матерью? – спросила она со смехом, за которым пыталась скрыть выступившие слезы.

Гарри зарделся от гордости.

– Будущий король, мама, – ответил он. – Папа говорит, что в следующем году помажет меня на царствие и сделает королем-соправителем.

Ричард за его спиной картинно ссутулился, изображая скуку, хотя сведенные брови выдавали раздражение. Для своего возраста он был высоким и сильным, однако Гарри после очередного рывка роста оставил его далеко внизу; ну и обещанная старшему брату корона тоже не добавляла самолюбивому Ричарду радости. А Жоффруа молча наблюдал за братьями и что-то прикидывал.

– Когда мой отец станет «старым королем», я стану «новым королем», – задрал нос Гарри.

– Только при нем не говори такого, – посоветовала Алиенора, стараясь не улыбаться.

– Я уже говорил, и он рассмеялся, – с ухмылкой рассказал Гарри. – А потом отцу пришлось доказывать, что он все еще самый сильный, мы с ним боролись… Я позволил ему победить, конечно же.

Алиенора покачала головой. Как это типично для мужчин. Вечно они пытаются превзойти друг друга и всех вокруг. Если Генрих в самом деле рассмеялся в ответ на заявление сына, то наверняка его смех был подобен грозному рыку.

Ей хотелось стереть с лица Ричарда хмурую гримасу, но в его недовольном состоянии духа все будет впустую. Лучше пусть братья сначала расслабятся за едой и вином, в тепле и удобстве, после чего уже можно будет заняться их амбициями.

* * *

Позднее тем же вечером, когда молодежь разошлась на отдых, Алиенора послала за Уильямом Маршалом, чтобы выслушать его рассказ. Он сменил латы на теплую котту из темно-красной шерсти и в позолоченном поясе и с перстнями на пальцах выглядел придворным от макушки до пят.

Движением руки Алиенора пригласила его сесть рядом с ней напротив очага.

– О том, как прошла поездка в Аржантан, сыновья мне все рассказали, теперь же мне бы хотелось узнать твои впечатления.

– Госпожа… – Темный взгляд Уильяма встретился с ее глазами. – Ваши сыновья вели себя так, как подобает принцам, и вы можете гордиться ими. Я слышал от многих похвалы их благородству и стати…

– Это само собой разумеется, – оборвала она его. – Даже если бы это не было правдой, в глаза ничего другого бы не сказали.

– Верно, госпожа. Лорды Блуа не слишком обрадовались помолвке милорда Ричарда и принцессы Адели. Но помешать ей они никак не могли. Оба короля в высшей степени удовлетворены.

Еще бы, с презрением подумала Алиенора.

– А что Адель?

– Она милое дитя, – сказал Уильям, – и такая тихая, что ее почти не было заметно. Ведет себя скромно и пристойно.

Значит, мышь податливая, только это совсем не то, что Алиенора хотела бы для Ричарда.

– Принесение клятвы тоже прошло гладко.

– О чем ты умалчиваешь? – Она всмотрелась в его лицо. – Я просила от тебя правды, но почему-то мне кажется, что кое-что ты утаиваешь.

Уильям затряс головой:

– Ничего я не утаиваю, госпожа. Да только рассказывать почти нечего. Ваши сыновья достойно показали себя на церемониях, вам не о чем волноваться.

– А не на церемониях?

Он пожал плечами:

– В детстве я и сам всегда дрался с братьями, но при этом мы были едины – и до сих пор едины – во всем, что касалось блага семьи. Если конь резвый, то он будет тянуть поводья, иначе быть не может. Принцы ссорились, но это были обычные братские размолвки, не стоит и упоминать.

Она поджала губы.

– Сыновья говорили мне, что примирение короля с архиепископом Кентерберийским не удалось. Это так?

– Так, госпожа. – Лицо Маршала омрачилось. – Все думали, что наконец-то дело сдвинется с мертвой точки. Архиепископ обещал, что помирится с королем, но, как только дошло до клятвоприношения, он вдруг заартачился и заявил, что будет служить королю во всем, что не затронет чести Господа.

Алиенора вскинула руки, досадуя на неспособность некоторых мужчин идти на уступки.

– Архиепископ покинул Аржантан вместе с королем Людовиком, но и король Франции не одобряет его поступков. У всех истощается терпение.

– Не следовало доводить до такого! – вырвалось у нее.

Бекет превратился в камень у них на шее. Должно быть, он полагает, что без него не обойдутся при коронации Гарри, и рассчитывает в конце концов победить. Плохо же он знает своего противника.

– Была ли с королем Розамунда де Клиффорд?

По шее рыцаря поползла краска смущения.

– Я не могу расспрашивать об этом сыновей, но как королева должна знать, что происходит при дворе короля и что об этом говорят.

– Да, госпожа, эта дама была там, – ответил Уильям, очевидно мучаясь неловкостью. – Я не видел ее, она держалась в уединении, но ее шатер стоял рядом с шатром короля.