неукрощенная Марго. — А в данности у нас имеется, во-первых, Черный Дракон с защитой от Пущи и Яшмовой Академии. Во-вторых, отряд боевых магов, прибывших сюда свидетелями, что Дракон точно не народился либо что точно умерщвлен! И еще Драконья Смерть, что болтается перед самым вашим носом. С какого именно номера начнем?

— Спасибо, что напомнила. — Бывший ректор аккуратно, двумя пальцами, взял из воздуха клинок (Криспин напрягся, приезжие волшебники оживились), внимательно оглядел его со всех сторон и кивнул. — Ну, это самая ничтожная трудность… Юный Дракон?

Криспин перестал сверлить группу магов немигающим змеиным взглядом (от ректорши научился!) и перевел глаза на ректора призрачного. Тот показательно покрутил перед ним клинком.

— Разберись-ка… со своей смертью!

И подкинул нож в воздух — будто палку игривому щенку, только что «апорт!» не скомандовал. Парень машинально, словно отмахнувшись, сделал движение рукой — и летевший к нему клинок Драконьей Смерти, вновь отразивший окружающее в своей древней и бесконечной глубине, навсегда перестал существовать, когда в воздухе его настигло чистое и яростное драконье пламя…

— Вот так вот, — подытожил с удовлетворением призрачный ректор, отряхивая ладони…

— А если клинок уничтожили, значит, Криспина теперь никто не сможет убить? — спросила Мира.

— Что, он тебе уже поднадоел? — тихонько хохотнул с носилок Артур. — Уже ищешь способ, а?

— Староста, заткнись, пожалуйста, — вежливо попросил его Криспин. — А то я быстренько найду способ добить тебя!

— Брэк! — скомандовала парням Главная Ведьма. — Нет, Мира. Не смогут. До тех пор, пока кто-нибудь не повторит работу древнего гномьего кузнеца, что вряд ли, или не воссоздаст Драконью стрелу… а вот это вполне возможно.

— А почему никто, кроме Криспина, не наступал на этот цветок на площади? И мне запретили, Артур, помнишь, когда мы с Шазром в парке заблудились?

— Это Цветок Правды. Древняя магия, — пояснила ректор. — Любой вставший на него явит свою истинную сущность… Некоторые потом сходят с ума. Или впадают в депрессию. Вы бы хотели узнать о себе ВСЁ?

— О, конечно, почему бы и нет? — с энтузиазмом воскликнула Мира.

Главная Ведьма некоторое время пронзительно смотрела на нее. Вокруг темно-фиолетовых глаз — темные тени усталости, из-за чего женщина выглядела сейчас гораздо старше. Заключила:

— Да, похоже, в вашем случае бояться нечего… Кстати, что-то наших столичных гостей до сих пор не видно! Устроили экстренное совещание прямо на месте, в лесу?

Лесовичка скромно потупилась.

— Ну… Я их там немножко закружила… Чтобы пока не мешались под ногами.

Расхохотавшийся Криспин погладил ее по растрепанной голове:

— Ты ж моя умница!

Артур засмеялся и тут же схватился за грудь — болело все тело, от кончиков пальцев… да что там, кажется, до кончиков волос на затылке!

Даже ректор улыбнулась — хоть и краешком губ. Начала вспоминать о поддержании дисциплины.

— А Парковый… то есть мэтр Аликас тоже с ними беседует? — спросила лесовичка.

Главная Ведьма оглянулась: звезды сияют, снег парит и падает, деревья спят в торжественном молчании. Просто идеальная, мирная новогодняя открытка, а не академический парк, в котором за час произошло столько потрясающих событий!

— Надеюсь. Я так хочу еще поговорить с ним, прежде чем он… — Прикусила губу и решительно поменяла тон: — Так, давайте ускоримся, такими темпами мы больного просто угробим!

Лесовичка, кажется, поняла недоговоренное: ведь дух задерживается среди нас, лишь когда у него остаются нерешенные заботы. Например, назначенная ректором после его смерти молодая выпускница Яшмовой Академии и один юный недоДракон, которого ждет то ли рождение, то ли гибель…

А теперь все разрешилось.

Глава 8

Лазаретные страсти

Он сидел, прислонившись спиной к каменной стене лазарета. Рассеянно смотрел на задернутую белую занавеску, слушал неровное дыхание друга. Конечно, Марго, устрашающе щелкая клыками и кнутом, пригнала сюда чародеев — снимать заклятье, которое те сами же и накладывали пять лет назад, но организм, столько времени приговоренный за неповиновение к смерти, не очень понимая, как ему сейчас быть, просто пошел вразнос: лихорадочное возбуждение сменялось апатией, ледяной пот — жаром, кашель — кровавой рвотой. Ида, ректор, хмурый столичный целитель по очереди круглосуточно дежурили у постели Артура, еще и лесовичка заглядывала со своими собственными пущинскими настоями-отварами и волшебными зелеными волосами. Причитала: «Артур, миленький, давай скорей поправляйся, а то я такими темпами просто облысею!» Тот, когда был в сознании, неизменно ей улыбался. Д-дамский угодник!

Криспин ушел с очередного собрания магов, грозившего сегодня перерасти в магическое побоище. Просто почувствовал: еще чуть-чуть, и он просто разорвет этих стервятников голыми руками. Пока человеческими, но если понадобится… Кто-то — очень глупый или глупо храбрый — пытался преградить ему путь: «Криспин Тай, мы ведь сейчас решаем вашу судьбу, как вы можете игнорировать!..» «Ну-ну, — сказал он, — один раз вы ее уже порешали. Хватит».

И вышел.

…После снятия цепей и заклятий в теле и в мыслях первое время ощущалась неимоверная легкость: чуть оттолкнись от земли, и взлетишь. Хотя взлететь он теперь и реально может. Потом. Например, со скалы, как когда-то рассказывала Мира… Свобода!

А потом эта легкость, это освобождение превратились в пустоту.

Криспин просто не знал, что ему делать дальше.

Они пробыли здесь пять лет, вычеркивая каждый прожитый год (ура, и в этом ничего страшного, читай — его обращения — не случилось!), значит, пока живем дальше. Они даже не надеялись когда-нибудь выпуститься из Академии: разве такое возможно, им, приговоренным друг к другу?

Благодарность младшего сменялась ненавистью: кто тебя просил меня спасать?! Кто тебя за язык тянул — клясться? Думаешь, я так покорно подставлю тебе шею: режь, раз ты обещал это сделать тем проклятым чародеям?! Забота и ответственность старшего превращались в неподъемный груз, в проклятье: зачем я это сделал?! Зачем приковал себя к тебе на долгие годы, если не на всю жизнь?!