Так оно и вышло. Мне удалось достать рисунок Боннара для его экземпляра книги «Король Юбю».

Каждая из книг библиотеки директора «Голуа» обогащалась оригинальным произведением художника. Его выбор всегда обнаруживал самый безупречный вкус. Так, рассчитывая приобрести иллюстрацию для «Заведения Телье», он вспомнил о Дега и показал мне письмо художника, в котором тот обещал ему рисунок. Спустя некоторое время, находясь у Дега, я увидел рисунок на его пюпитре.

– Это для книги из библиотеки Артюра Мейера, – сказал он мне.

– Неужели? Вы, который терпеть не может евреев!..

– Да, но этот еврей отстаивает правильные принципы.

Ренуар, напротив, пришел в гнев, получив от директора «Голуа» письмо с просьбой сделать рисунок для одной из его книг.

Но, побушевав, Ренуар обратился к своей модели со следующим вопросом:

– Что вы там делаете, Габриэль?

– Я заворачиваю книгу, мсье, чтобы отослать ее обратно.

– Не надо… Оставьте ее здесь.

И он нарисовал акварель на форзаце.

Что касается Дега, то он так и не закончил рисунок, и можно сказать, это произошло из-за его чрезмерной добросовестности. Поскольку он все время пытался улучшить свое произведение, делая многократные копии с помощью кальки, и вышел за рамки первоначального наброска, эскиз, предназначавшийся для господина Мейера, в конце концов превратился в большую картину метровой высоты. Это означало, что библиофил мог поставить крест на обещанной иллюстрации. Но он не пожелал смириться с неудачей и приобрел для «Заведения Телье» монотипию Дега, изображавшую двух женщин на диване, куда больше подходившую к повести Мопассана, чем рисунок с танцовщицей. На распродаже библиотеки директора «Голуа» украшенная таким образом книга вместе с прилагавшимся к ней письмом Дега, в котором он обещал прислать рисунок, была продана по весьма высокой цене.

Я мог наблюдать любопытную черту характера господина Мейера. Зайдя как-то в редакцию «Голуа», я застал его с книгой в руках. Прощаясь с директором газеты, я поинтересовался названием книги, думая извлечь для себя пользу из круга чтения столь просвещенного человека.

– Это «Одиссея торпедированного транспортного судна», – сказал он, предварительно взглянув на обложку.

– А кто автор?

Он снова посмотрел на обложку и сказал:

– Произведение анонимное.

– О чем книга?

– Не имею представления. Вы понимаете, я слишком много думаю. Я беру книгу в руки, чтобы отвлечься от своих мыслей; но поскольку, читая, я все-таки не могу от них отвлечься, получается, что я не знаю, о чем в книге идет речь.

– Постойте! – заметил я. – Подобную мысль высказал Ксавье де Местр…

– Да? Ксавье де Местр тоже говорил об этом?

И господин Мейер приосанился и погладил бакенбарды.

* * *

Я ждал прихода одного из своих друзей у него на квартире на улице Франклина. Я увидел голубя, ударявшего клювом по стеклу окна, возле которого я сидел. Я открыл окно. Голубь впрыгнул в комнату в сопровождении еще одного голубя, державшего в клюве соломинки. Последний сел на карликовую пальму, что украшала пианино, и осторожно положил соломинки между двумя ветками. Тем временем его сородич ворковал, распуская хвост. Вдруг обе птицы вспорхнули и улетели, Но вскоре появились опять. На этот раз они принесли обрывки шерстяных ниток и уложили их рядом с соломинками.

Между тем в комнату вошел сын моего друга, семилетний мальчуган.

– Это ваши голуби? – спросил я у него.

– Нет, соседские.

– Но что они делают на этой пальме?

– Они ищут место, где можно свить гнездо.

– Вот тебе на! Почему бы им не устроиться в голубятне, которую я заметил в саду?

Ребенок ничего не ответил.

Вернувшись к окну, я увидел кошек, бродивших по ограде двора. И не они одни нагоняли страх на голубей, им приходилось остерегаться еще и других хищников. Действительно, когда камердинер вынес диким голубям корм, едва он повернулся к ним спиной, как появились две огромные крысы и моментально все сожрали. Я подумал, что надо бы предупредить хозяина сада; но им был не кто иной, как господин Клемансо, и я бы не отважился с ним заговорить.

Из окна я приметил старичка, который вечно гнул спину над грядками; ему тоже я не решился сообщить о проделках крыс, настолько он казался безразличным ко всему, что не имело отношения к его кустам роз. Но вечером, уходя домой, я вдруг столкнулся нос к носу со старым садовником; на сей раз он был во фраке и в котелке. И я узнал в этом человеке господина Клемансо.

Позднее, когда разгорелась дискуссия о политической деятельности бывшего председателя совета, один человек сказал:

– Он спас Францию.

– Да. Но его послевоенная политика… – возразил другой. – Оставить англичанам нефтяные поля в Мосуле!..

– Ну и что тут такого?! – парировал сын хозяев дома. – Сегодня утром помощник бакалейщика сказал няне: «Дорогая, мы можем поставить вашим хозяевам столько керосина, сколько им заблагорассудится».

* * *

Однажды вечером я услышал возгласы продавцов газет: «Специальный выпуск!.. Новое правительство…» Землекоп, возвращавшийся домой после рабочего дня, сказал своему приятелю самым естественным тоном: «Новое правительство… Ну уж конечно! Знаем мы этих мерзавцев, которые целыми днями развлекаются с потаскушками и пьют шампанское…»

Так представляет себе простой народ работу министра. Те же, кому довелось познакомиться с ней поближе, придерживаются иного мнения.

Во время войны, когда я находился в Канне у Ренуара, он сказал мне, протягивая письмо от своего сына, служившего в авиации: «Вот, Воллар, почитайте, что пишет Жан. Он жалуется на то, что им дают самолеты, на которых можно только сломать себе шею. Поэтому разыщите Клемантеля и расскажите ему об этом!..»

По возвращении в Париж я позвонил господину Клемантелю и попросил его о встрече, сославшись на Ренуара.

– Заходите в министерство, – сказал он. – Вы расскажете о том, чем занимается сейчас Ренуар, это меня отвлечет от дел. Я буду ждать вас послезавтра, в воскресенье. Итак, приходите к половине восьмого утра, мы сможем спокойно побеседовать.

В условленный час я увидел министра сидящим перед чашкой чая; он просматривал бумаги, лежавшие у него на письменном столе.

– Прошу вас подождать всего одну минуту, – сказал он.

В этот момент вошел секретарь и принес письмо, которое нужно было срочно отправить.

Прочтя и подписав послание, господин Клемантель произнес:

– Я в вашем распоряжении.

Но дверь снова отворилась, и появился служащий с визитной карточкой в руке.

– Ах да! – воскликнул министр. – Это майор авиации, который непременно хочет со мной поговорить, хотя он относится к военному министерству. Поскольку визит может затянуться, не зайдете ли вы ко мне в полдень? Мы поедем и пообедаем у меня дома в Версале, там, по крайней мере, нас никто не побеспокоит.