— Ну, как ты, не позоришь отца?

— Нет, батюшка. Стараюсь во всём быть, как вы велели. — Отвечал молодой человек.

Иоахим кивнул и повернулся к Волкову:

— Кавалер, я два часа как жду вас, ваши офицеры сказали, что вы всю ночь горцев искали на своём берегу, в то время как они вылезли на моей земле.

Вот этого как раз Волков совсем не ожидал. Он даже растерялся на мгновение:

— На вашей?

— На моей, да, на моей, — продолжал сосед. — Я ещё спал, как прибежал одни мой мужик, Ганс Кноле, — Гренер обратился к сыну, — ты же его помнишь, Карл, это тот Кноле, что живёт у реки.

Молодой Гренер кивал, он помнил мужика. Гренер старший продолжал:

— Прибежал — кричит: «Господин, кто-то рубит ваш лес. Я в темноте не видел, кто, но всё слышал. Рубят сволочи». А лесу-то у меня кот наплакал, меньше, чем у вас, господин Эшбахт, я, конечно же, на коня, сыновей с собой взял. Еду к реке, тороплюсь по рассвету, а как доехал, так увидал…

Он сдал паузу, а Волков молчал и ждал, пока он продолжит.

— А там всё в лодках. Весь мой берег в лодках, палатки уже поставлены. И лес мой, собаки, рубят на рогатки и частокол.

Дьявол! Дьявол! Дьявол! Ну как он мог быть таким глупым. Как он мог не подумать о том, что эти псы высадятся не на его, а на чужой земле. Им, поганым, всё равно ведь! Что его поместье, что Гренера, им всё равно, кого разорять. Если надо, высадятся у Гренера и порубят его лес, даже если он им ничего плохого не делал. Додумайся он до этого, пойди он туда ночью, как только солдат ему рассказал про баржу, так уже победу бы праздновал, уже скинул бы еретиков в реку, уже бы трофеи по берегу собирал. Дьявол! Перехитрили они его. Казалось, торопился он, гнал солдат и успел, но перехитрили его враги. Он готов был расцарапать себе лицо. Верная победа была упущена. Упущена! А как будет дальше — неизвестно.

— Но я вам вот, что скажу, пусть они мой лес рубят, пусть подавятся, чёрт с ним, — продолжал Гренер, не замечая задумчивости кавалера и его печали, — я буду драться с ними, поэтому и привёл двух своих сыновей и своего слугу, считайте, что у вас, кавалер, четыре хороших всадника.

— Я признателен вам, друг мой, — рассеяно ответил Волков, — буду ждать вас к завтраку.

Всё не шла у него из головы эта вражья хитрость. Даже хворь его не так печалила, как эта оплошность.

Но в это утро у него случились и две радости. Хоть и не перевесили они его неудачу, но утро скрасили. Солдаты поставили его шатёр, обозные кашевары приготовили завтрак. Монах навёл ему новое зелье, от которого у него проснулся аппетит.

Когда он сидел за завтраком с Гренером, офицерами и другими господами, пришёл один из сержантов и сказал:

— Господин, с севера идёт кто-то под вашим штандартом.

Все вышли смотреть, кто идёт, и увидали большой отряд, спускающийся с холма. И действительно, впереди его ехал офицер со знаменосцем.

— Это отец! — Сказал Максимилиан не без гордости.

Да, это был Брюнхвальд, и, судя по величине отряда, там был ещё и фон Финк.

— Господа, а где Пруфф, где Бертье, где мои пушки? — Спрашивал Волков у фон Финка и Брюнхвальда, когда они уже усаживались за стол завтракать.

— Мы обогнали их вчера, когда они только думали, как переправить через большой овраг картауну. — Отвечал капитан фон Финк, с предвкушением и желанием беря себе кусок холодной жареной курицы.

— Не думаю, что они сегодня будут, — добавил ротмистр Брюнхвальд, тоже накладывая себе курицу. — Дорога слишком плоха для больших пушек. Грязь. Если бы только кулеврины у него были, так уже был бы здесь.

— Да, так и есть, — согласился фон Финк.

Пока сидели и решали, что и как, пока прибывшие солдаты становились лагерем, случилась ещё одна радость. С той же северной стороны показался немалый отряд кавалеристов.

Увалень позвал Волкова поглядеть на отряд. Тот поспешил и увидал всадников. Вот это была и вправду неожиданная радость. Три десятка кавалеристов двигались к ним, а ещё вели с собой не менее дюжины коней в поводу.

— Рыцари? — Спросил Увалень у Волкова. — Неужто фон Клаузевиц собрал столько?

— Рыцари. — Ответил тот, продолжая вглядываться. — Значит, собрал всех, кого смог. Больше, чем я думал.

Он стал спускаться от заставы к ним на встречу. Как командир и как благородный господин, он должен был встречать их лично.

Одним из первых, рядом с фон Клаузевицем, ехал Альфред Фридрих Баль, барон фон Дениц. Волков сразу заприметил красного льва на щите, который держал его оруженосец. Сам приехал воевать, не соврал. С ним с такими же красными львами были ещё два человека, видно, его выезд. Одного из них Волков помнил, это был кавалер Рёдль. Он издали помахал Волкову рукой, как старому приятелю, тот махал ему в ответ. Были ещё неизвестные господа, гербов он их не знал. Их было пятеро, кажется, это были те городские рыцари, которых обещал привести фон Клаузевиц. А ещё было два рыцаря с гербами Фезенклевера. Со всеми с ними шли оруженосцы и послужильцы на конях, все при хорошем доспехе.

Но шесть человек, включая барона фон Деница и кавалера фон Клаузевица, были в доспехе отличном, они были как раз из тех, кого называют рыцарями первого ряда. Теми рыцарями, что становятся в первый рад при атаке.

Их прибытие было большой удачей. И даже не сам их вес в бою был сейчас значим, до боя ещё было далеко, а значимо было то, что видели их солдаты. Вот это было важно. Всякому солдату, кавалер это знал по себе и по старой памяти, легче дышится, если с тобой кавалерия, а тем более рыцари. Хоть и ненадёжны они в бою, хоть уходят с поля боя первыми, всё равно хорошо, что знать, с ног до головы закованная в железо, воюет на твоей стороне. Их прибытие в лагерь подняло боевой дух, а это сейчас было важно.

И когда он готов был уже, улыбаясь, распахнуть объятия для прибывших, послышались крики от реки. Он обернулся и увидал двух солдат, что бежали к нему от берега и кричали, указывая на реку:

— Господин, господин, вон они.

Волков только тут разглядел на воде лодку, а в ней человек шесть на вёслах и пара праздных, наверное, офицеры. Один из них даже встал во весь рост, чтобы лучше всё рассмотреть, все остальные тоже смотрели на приближающихся рыцарей.

— Арбалетчики, — заорал Волков. — Чего ждёте?

Те, что были на стенах в заставе, кричали и ему в ответ:

— Не достанем, господин. Неблизко до них, ветер от них к нам.

Он и сам это понимал, поморщился, увидал Роху, выходящего из-за стен заставы:

— Роха, мушкетёров сюда.

— Уже послал, — сразу ответил тот.

Но это всё было долго. Люди в лодке спокойно смотрели на то, что творится на берегу, не торопились убегать. Пока кто-то добежал до лагеря, пока нашёл сержанта Вилли, пока тот с дюжиной мушкетёров прибежал к реке, лодка уже развернулась и поплыла вниз по течению. Пара человек пальнула им вслед, но это были больше выстрелы для острастки. Лодка отплыла далеко.