водах орудовала шайка диких кафиров-северян и в кошмарном никому сне не привиделось бы.

Тем не менее все на борту флагмана маленького флота оживились, когда один из матросов заметил впереди чужие суда. Произошло это гораздо позже, но не потому, что Аллах об делил хорошим зрением правоверных, а потому, что паруса на неопознанных кораблях оказались спущены. Попутный ветер нёс вперёд египетские галеры, и скоро даже и не самым зорким стало очевидно: оказавшиеся на их пути небольшие гребные судёнышки никем не управляются, а просто дрейфуют, причём в южном направлении, качаясь на волнах. Сначала решили, что команда зачем-то покинула свои корабли, но позже удалось разглядеть людей, лежавших, а точнее, валявшихся на палубах то тут, то там, зачастую в неестественных для живых людей позах. Когда подошли ближе, стала видна кровь на одежде, огромных мечах и топорах, которые люди не выпустили из рук, даже умирая.

— Это демоны! — восклицали одни. — Те самые, о которых нам рассказывали! Смотрите, какие они страшные! Разве люди бывают такими?

— Но что случилось с ними? — спрашивали другие. — Наверное, Аллах наказал их и поразил огненными молниями с неба?

Раздавались и иные предложения:

— Он лишил демонов разума, и они, в исступлении бросившись друг на друга, истребили самих себя.

Впрочем, высказывалось и ещё одно мнение:

— Блеск злата застлал глаза исчадий ада, сделав их безумными.

Даже мёртвые демоны казались страшными; так бы и проплыл мимо конвой и галера с паломниками, но... Пожалуй, последняя догадка выглядела наиболее реалистичной, поскольку палубы обоих судёнышек толстым слоем покрывали золотые монеты, из-за них-то, как видно, и разгорелся кровавый спор. Золота было столько, что не взять его у мёртвых казалось любому нормальному человеку просто нелепо.

Когда одна из галер сопровождения приблизилась к первому драккару, моряки на борту её протянули длинные багры, крючьями вцепляясь в борта корабля мертвецов. Мусульмане в нетерпении — как же, такое богатство послал Аллах! — тесня друг друга, ждали момента, чтобы перебраться на судно демонов, как вдруг... Покойники ожили, причём все разом. Окровавленные «трупы» вскочили, как один, и, издав гортанный клич, бросились на врага. Прежде чем правоверные успели что-либо сообразить, большинство их пало под неистовым напором дьявольских отродий. Самыми счастливыми оказались те, кто успел прыгнуть за борт, остальных нашла сталь мечей и секир викингов.

Так случилось, что лодья Хакона первой встретилась с мусульманами. Когда на беду и горе собственные багры белоголовых моряков вцепились в борта драккара Корабельщика, судно Ивенса и ближайшую из галер сопровождения разделяло ещё полтора десятка саженей. Прежде чем капитан понял, что происходит, и нашёл в себе силы справиться с суеверным ужасом, охватившим всех правоверных, раньше, чем он, осознав происходящее, отдал приказ: «Право руля», расстояние между судами сократилось до шести-семи саженей. Галера ускользала, поскольку «ожившая», подобно первой, команда второго драккара не успела вовремя сесть за вёсла.

Видя это, Йоханс-конунг, мгновенно забыв, что он христианин, мысленно воззвал к древнему богу викингов:

— О́дин! Великий О́дин! Помоги нам!

Все товарищи его, как один, даже брат Гудгорм Гиллекрист[66], их капеллан, так же не вспоминая о Христе, с именем которого отправились они в поход против гнусных белоголовиков и коноедов, закричали во все глотки:

— О́дин! О́дин! О́дин! Великий О́дин! Помоги нам! О́дин!

Но все они знали — бог, к которому они обратились, ничего не даёт тем, кто не берёт желаемого сам. В ту самую секунду, когда капитан-араб уже думал, что ему и команде его удастся избежать участи товарищей-мусульман с первой галеры, конунг Йоханс, как следует разбежавшись, прыгнул и, перемахнув расстояние в четыре-пять саженей, приземлился на палубе вражеского корабля. В несколько скачков он достиг руля и, хватив кулаком кормщика по голове, резко изменил направление движения галеры.

В следующее мгновение некоторые из товарищей предводителя морских разбойников устремились вслед за ним. Кое-кто упал в воду, но большинству удалось достигнуть цели. Судьба корабля была решена. Всё увиденное лишило язычников мужества — какой смысл сражаться с бессмертными демонами? — и хотя правоверные ещё сохранили способность сопротивляться, вместо этого они падали на колени, истово моля о пощаде. Но не для того «умерли» морские волки, чтобы, «ожив», щадить врагов. Викинги не нуждались в пленных, и скоро среди живых на палубе галеры, кроме самих северян, остались лишь рабы-гребцы.

Капитан третьей галеры сопровождения не думал уже ни о сражении, ни об участи паломников на борту большого и неповоротливого гребного судна. Предоставив благочестивых пилигримов их собственной судьбе, он попытался спастись бегством, но... Не напрасно уверял Ив де Гардари́ своего господина в том, что свободные викинги гребут куда лучше, чем рабы. Покончив с мусульманами на первых двух судах, северяне быстро перебрались на свои драккары и, догнав галеру беглецов, потопили её по запарке вместе с несчастными гребцами.

Настал черёд паломников.

Их корабль двигался медленно, и викинги решили потешиться. Пеня воду десятками весел, их драккары принялись кружить вокруг огромной галеры. Мусульмане попробовали отбиться, имевшиеся среди них лучники осыпали врагов стрелами, но те, спрятавшись за выставленными по бортам щитами, принялись вести ответную стрельбу. Более того, они обматывали стрелы паклей и поджигали её, а уж потом отпускали тетивы. Скоро корабль вспыхнул, и на палубе его началась невообразимая паника: все, мужчины, женщины и дети, охваченные ужасом, метались, кричали и давили друг друга; о сопротивлении никто и не думал. Как раз в этот момент, услышав призывный звук трубы Йоханса-конунга, викинги с двух сторон подплыли к кораблю и бросились на штурм.

Они угомонились не раньше, чем галера начала крениться, тогда победители и освобождённые от оков гребцы, рабы-христиане, покинули тонущий корабль. Некоторые упали в воду, откуда товарищи выловили их. Никого из мусульман, невзирая ни на пол, ни на возраст, не пощадили, предоставив им вдоволь напиться Эгировой влаги или встретить смерть в пляске древес. Не к лицу настоящим воинам убивать безоружных, но выход нашёлся сам, судьбу вчерашних господ вверили спасённым невольникам: уж те не забыли ласки хозяев. За шрамы or бича галерного надсмотрщика пришлось платить всем, даже тем, кто ни в чём и никогда не провинился перед христианами, — таковы уж законы войны, демон её, или ангел битвы, никогда сполна не насыщается кровью и страданиями приносимых ему жертв.

Вволю натешившись, викинги решили допросить спасённых гребцов, среди которых оказались представители не менее двух десятков народов. По большей части франки — французы, испанцы, англичане и сицилийцы, а также ромеи, то есть те, кто воевал