Быстро взбегаю по ступенькам, залетаю в свою комнату и собираюсь уже было захлопнуть дверь, но в последний момент Горский ловит створку ладонью, не давая мне этого сделать.

* * *

—Куда припустила, Лизок?— входит в номер, бесцеремонно подталкивая меня вглубь комнаты.

Кошусь на стакан с виски, зажатый в его правой руке и чувствую, как под кожей прокатывает очередная волна раздражения.

—Спать пошла. Нельзя? Или я у вас должна на это разрешение спросить, Кирилл Сергеевич?— подхожу к постели и демонстративно скидываю на пол одеяло.

Пытаюсь «держать голос», но не получается. Не могу. Достало! Всё просто невыносимо достало!

Игры эти дурацкие достали! И изображать из себя что-то достало! Прикидываться, притворяться, играть роль!

Но больше всего меня достало делать вид, что я ничего не испытываю к мужчине, за которого уже очень скоро должна выйти замуж, потому что на самом деле это не так!

Боже, как же я устала от этого всего!

Внутри меня всю трясёт от злости! На всё происходящее вокруг! На себя, за то, что позволила этому зайти так далеко! Но больше всего на Горского, потому что это он во всём виноват! Я бы не влюбилась в него, если бы он не сделал для этого всё возможное!

Ведь не влюбилась бы? Он же… он это всё специально!

От разрывающих грудную клетку эмоций не знаю куда себя деть. Подхватываю с пола покрывало и дёргаными движениями пытаюсь его сложить.

Горский же в отличие от меня ведёт себя абсолютно спокойно. Просто стоит рядом и молча смотрит на то, как я непослушными пальцами вожусь с покрывалом.

—Поговорим?— спрашивает, делая ещё один глоток виски.

И меня это почему-то ещё больше раздражает. Хочется размахнуться и выбить чёртов стакан у него из руки! И чего он вообще пьёт?! По Ниночке своей тоску запивает?!

Боже, я точно сумасшедшая, если одно только упоминание об этой женщине мне ножом в рёбра врезается.

Титаническим усилием заставляю себя остановиться. Закрываю глаза и медленно выдыхаю, успокаиваясь. Нельзя. Я не имею права. Ни злиться, ни предъявлять претензии. Жизнь Горского, его женщины, меня это всё не касается.

—О чём вы хотите поговорить, Кирилл Сергеевич?— спрашиваю уже гораздо более ровным голосом.

Снова принимаюсь складывать покрывало, потому что это помогает мне успокаиваться.

—А ты считаешь не о чем? Ничего не произошло между нами за последние несколько дней?— то ли мне кажется, то ли Горский сам начинает злиться.

Внешне он всё ещё спокоен, но интонации как будто начинают менять окрас.

—Ничего такого, что стоило бы того, чтобы об этом помнить,— пожимаю плечами.

—Да ладно?! Вот прям так?!

—Именно так.

—Ах, ну да. Ты же у нас хоть и девственница, но продвинутая. Или как ты там говорила? Ассимилировавшаяся.

—У вас, кажется, язык заплетается. Верный признак того, что пора прекратить бухать.

Вру. Ничего у него не заплетается, просто виски в его руке меня бесит.

И словно прочитав эти мысли Горский демонстративно делает ещё один большой глоток.

—А вот не получается, Лизок. Никак не получается,— разводит руками.— Засела у меня одна заноза…

—Где именно?

—Что?

—Засела где именно?

—В печёнках, Лизок, в печёнках. Преимущественно. А вообще везде где только можно.

—Как она могла засесть везде, если она одна? Или у вас этих заноз много? И все где-то сидят.

—Одна, Лизок. Одна единственная. Просто она как бактерия. Однажды засев в печёнках, моментально начала размножаться. И вот я прикинь, глазом моргнуть не успел, как она уже повсюду. Засела и зудит, зудит, зудит. Вот и приходится пить, чтобы хоть немного легче стало,— снова делает демонстративный глоток виски.

Козёл! Да пусть хоть зальётся этим коньяком, запивая свои страдания по Нине! Пусть вообще им подавится!

—Сочувствую,— подхватываю с кровати подушку и плед и вручаю их Горскому.— Это вам, Кирилл Сергеевич. Доброй ночи, балкон вас заждался.

—Ты серьёзно думаешь, что я снова буду спать на балконе?!— выгибает бровь, смотря на стопку белья в моей протянутой руке.

—Будете, Кирилл Сергеевич,— уверенно киваю.

Так и не дождавшись, что он заберёт у меня постельное бельё, сама иду к балкону, но когда тянусь к двери, Горский вдруг хватает меня сзади за руку и резко разворачивает к себе лицом.

—Блять, вот что ты за человек, скажи мне?!— дёргает. Грубо впечатывает в свою грудь, от чего из моей собственный выбивает воздух. Подушка и плед падают на пол, как и виски Кирилла, тёмным пятном разливаясь по белоснежному ковру.— Я же просил тебя мне не выкать! Ты через две недели женой моей станешь!

—Это только на людях я стану вашей женой! А наедине я притворяться не обязана, Кирилл Сергеевич,— с маниакальным удовольствием смакую реакцию Горского на его имя-отчество.— Так что между собой я к вам буду обращаться так, как и положено сотруднику на жаловании обращаться к своему начальству. И кольцо буду носить только рядом с вашими родственниками!

Задираю вверх правую руку и собираюсь снять с безымянного пальца обручальное кольцо, но Горский хватает меня за кисть и дёргает ладонь вниз.

—Блять, не провоцируй меня, Лиза,— рычит предупреждающе-ледяным тоном.— Уже всё. Достаточно. Я два дня терплю твои закидоны.

—Не понимаю о чём вы говорите. Я все два дня свою роль изображаю без нареканий. Носить обручальное кольцо всегда и везде я не обязана, потому что в действительности я девушка абсолютно свободная.

—Свободная значит?— сверкает в меня жёстким взглядом.

—Именно так.

—Ну тогда предупреждаю, Лизочек,— неожиданно обхватывает меня за поясницу, закидывает волосы мне за плечо и наклоняется к уху.— Если ты только попробуешь снять кольцо, я тебе его на клей момент на палец посажу, я тебе это обещаю. И да, развода я тебе не дам, можешь даже не мечтать.

Закрываю глаза, когда кожу на горле опаляет жаром его дыхания. Судорожно сглатываю, пытаясь унять разбушевавшееся сердцебиение и дрожь в теле, которое против воли на него реагирует.

Нельзя поддаваться. Ни в коем случае нельзя. Это всё фиктивно. Это не понастоящему…

—Да пожалуйста,— шепчу, не открывая глаз, каждой клеткой тела ощущая на себе тяжёлый взгляд Горского.— Можете не давать развод. Любой каприз за ваши деньги.

—Что ты сейчас сказала?!

—Я сказала, вы платите — я делаю,— выдавливаю, чувствуя, что меня снова начинает неконтролируемо трясти.

—Ах, вот оно значит как…

—Да, так,— чеканю, резко распахивая глаза и смотрю на Горского не мигая.