С силой прикусываю губу, заставляя себя абстрагироваться от этих ощущений. Но всё равно вздрагиваю, когда Горский подходит ближе, садится на корточки и кладёт ладони на мои колени.

Сверхчувствительные нервные окончания моментально посылают по всему телу уже знакомые импульсы. Горский прав. Никому другому я бы не позволила до себя дотрагиваться…

Эта мысль меня убивает. Разбивает лёгкие на мелкие осколки, будто они сделаны из хрусталя. Хочу его от себя оттолкнуть. Хочу сказать, чтобы убирался к чёртовой матери, но не могу себя заставить.

Сжимаю простынь, впиваясь ногтями в ладони, когда его руки начинают двигаться вверх по моим ногам. Доходя до бёдер, плавно разводит их в стороны.

Зажмуриваюсь, когда он придвигается ко мне вплотную, вжимаясь телом в разгорячённую плоть.

—Лиза, открой глаза,— слышу его хриплый требовательный шёпот совсем близко. Чувствую, как губы, обжигает его горячим дыхание. Но вместо ответа молча мотаю головой.

И в этот момент Горский обрушивается на меня. Сжав пальцы на бёдрах, резко дёргает вперёд, впечатывая в своё тело намертво. От неожиданности из лёгких вырывается хриплый выдох, который Кирилл тут же поглощает. Сминает мои губы так жадно, как будто боится не успеть.

Скользит языком по зубам, вынуждая шире открыть рот, в который тут же с жаром толкается. На автомате упираюсь ладонями в его грудную клетку, пытаясь оттолкнуть, но в ответ он только теснее в меня вжимается.

Набухшие соски трутся об жёсткую ткань рубашки. От этого по телу раскатываются горячие импульсы, разливаются внизу живота жаркими потоками.

Чувствую, как частит его сердце. Пробивает меня насквозь как игла швейной машины. Или это моё собственное. Не могу разобрать.

Всё смешалось. Наши дыхания, пульсы, скачущие в бешеной пляске. И мои мысли, вторя этому сумасшедшему шабашу, разлетаются в разные стороны, как стаи диких птиц.

Не остаётся больше ничего. Кроме острых как лезвие палача ощущений, и запаха морского одеколона, которым я дышу вместо воздуха.

—Блять, ты даже не язва, Лиза. Ты чёртова раковая опухоль!— губами задевает мои губы, бессвязным шёпотом распарывает тяжёлую пелену, которая меня окутала.— Даже не так. Судя по скорости распространения, ты саркома! Появилась внезапно и также скоропалительно пустила метастазы у меня внутри. Тебя слишком много! И с каждым чёртовым днём становится всё больше и больше! Кажется, ещё немного, и я тупо сдохну, понимаешь?!— рычит в мне в губы агрессивно. Обхватывает за талию слегка встряхивая и, наверно, именно это помогает мне прийти в чувства.

Не до конца, но достаточно для того, чтобы вспомнить то, что этот мужчина мне не принадлежит. Эта мысль болезненно шпарит грудь. Настолько, что в следующую секунду я размахиваюсь и со всей силы на которую только способна даю Горскому пощёчину.

Хлёсткий звук удара разносится по всей комнате, эхом звеня у меня в ушах. Опускаю глаза на свою горящую ладонь, всхлипывая от боли. Толкаю Кирилла в грудь, пытаясь вскочить с постели, но он быстро перехватывает меня под ягодицами и рывком опрокидывает спиной на кровать. В ту же секунду прижимает своим телом, не давая пошевелиться.

—Пусти!— кричу. Отчаянно извиваюсь, пытаясь вырваться, но Горский остаётся неподвижен, как скала.— Пусти меня или я буду кричать, Кирилл!

—Кричи, тебя здесь никто не услышит.

Коленом раздвигает мне ноги, заставляя обвить ими свои бёдра.

Тяжело дыша, впиваюсь взглядом в его красную от удара щёку. Врезаюсь ногтями в плечи, шкрябаю, изо всех сил стараясь причинить ему такую же боль, которую чувствую сама. Но в ответ Горский лишь приглушённо шипит.

Хватает меня за запястья и задирает руки вверх, фиксируя их над моей головой.

Прижимается губами к моим горячим губам, но не целует. Вместо этого лицо обжигает его влажный шёпот.

—Я не видел мою бывшую невесту уже семь лет. С тех пор, как она переехала в Америку вместе со своим мужем.

Замерев, спотыкаюсь об горящий взгляд в миллиметре от моего лица.

—С м-мужем?— с трудом выдираю слова из пересохшего горла.

—Да, Лиза, с мужем. Это такой мужик, чьё имя и фамилия записаны в её паспорте.

Хриплый голос вибрирует на губах, разбивая остатки мыслей в дребезги. Ничего не соображаю. Тяжело дыша смотрю на Горского, пытаясь собрать воедино крупицы рассудка, но они рассыпаются как песок сквозь пальцы.

—Той ночью,— рвано выдыхаю, ударяясь грудью о его жёсткую грудную клетку.— Ты сказал… сказал, что был у Нины…

—Я сказал, что гель для душа, которым от меня пахло, купила Нина,— поправляет, и я тупо киваю, не понимая к чему он клонит.— Мою бывшую секретаршу звали Нина. Это распространённое имя, ты об этом знала? Когда она ещё на меня работала, то покупала гель для душа и шампунь мне в кабинет. У меня там есть ванная комната ты помнишь?

—Я… д-да…

—А ещё там есть кровать.

Растерянно шарю взглядом по его лицу, всё ещё не понимая, к чему он клонит.

—Той ночью мне пришло сообщение помнишь?

—Тебе написала Нина?

—Блять,— выдыхает устало, упираясь лбом в мой лоб. И когда он снова начинает говорить, его губы задевают мои.— Мне написал Стас Воронцов. Это мой близкий друг. Он ехал из роддома, его жена родила ребёнка. Он написал мне и Максу, предложил это отпраздновать. Мы были в баре, обмывали ножки его дочке. Потом я поехал ночевать на работу. С утра мылся в душе. Гелем, который моя секретарша Нина покупала чуть больше месяца назад. Так как я в принципе часто остаюсь на работе, у меня там лежит одежда,— кивает на спинку стула.

Проследив за его взглядом, смотрю на спортивные штаны, которые на ней висят. Те самые, что были на Кирилле на следующее утро.

—Ничего не понимаю…— шепчу растерянно.— Ты сказал, что не можешь жениться на Нине, потом что у неё есть муж и ребёнок…

—Есть. У Нины, моей бывшей секретарши, есть муж и ребёнок,— соглашается.

Наклонившись, прокладывает дорожку мелких поцелуев по моему подбородку. Спускается ниже и прикусывает горло. Опаляет его жаром своего дыхания, от чего я непроизвольно запрокидываю голову.

Хочу сказать ещё что-то, но слова застревают в горле, когда я чувствую, как пальцы Кирилла скользят по моим рёбрам вниз, пока не касаются белья. После чего он поддевает резинку и тянет трусы вниз.

Вслед за ними по внутренней стороне бедра тянется горячий мокрый след.

—Так и знал, что с колобком оденешь,— шепчет возле горла и тут же втягивает в рот тонкую кожу.— Мои любимые.

Шиплю от неожиданно острого ощущения. Плавлюсь под его каменным телом. Горячим, как раскалённая лава, которая меня растворяет.

Выгибаюсь дугой, когда Кирилл кончиками пальцев пересчитывает мне рёбра. Подхватывает под ягодицами, разводит шире бёдра и разгорячённой промежностью прижимает к участку голого пресса.