я пронеслась птахой, на втором несколько подустала, но бежала все также активно, а вот к четвертому уже выдохлась. Если я правильно поняла, то апартаменты Калеба должны были быть третьими с правой стороны.

Не оставляя себе времени на раздумья, я рухнула на пол к заделанной под благородный дуб двери. Втягивая воздух, извлекла специальное устройство. Инструкция прилагалась.

«Дорогая Элька, — писал Эвард. — я рад, что хоть кому-то взбрело в голову доказать, что наша блондинистая падла не такая уж и невиновная. И я счастлив, что могу выступать в роли твоего сообщника по незаконному проникновению на его территорию. А теперь слушай (читай), что тебе нужно сделать. Поверни заднюю круглую панель направо…»

Я крутанула полусферу на сенсоре и тот, завибрировав, ожил. Экран из мертвого черного окрасился в многообещающий синий. На фоне появился герб военной обороны. Если что, то меня обвинят не только в незаконном проникновении, но и в использовании военной техники. А это, на минуточку, семь лет ссылки. Вот когда порадуешься контракту с Арчибальдами.

«Зайди в меню и выбери окно…».

Я уверенно нажала на нужную ячейку, негромко воскликнув, когда из задней панели сенсора выплыла острая, прорезиненная игла, напоминающая чем-то антенну.

«Подсоедини локатор к замку. С этим не возникнет проблем, любая дверь в резиденции открывается либо с помощью магнита, либо WI-FI. Должно загореться окно…».

Локатор завибрировал. На экране появилась бегущая строка непонятных для меня символов. Те менялись со скоростью света, изредка подсвечиваясь зеленым цветом.

«Апартаменты Хоткинса открываются не с помощью магнита, а с помощью специального набора символов. Пароля. И блондинистый хмырь явно не идиот, поэтому подбор этих символов может занять какое-то врем».

Между тем я с удивлением глядела на результаты подбора. Набор букв из цифр, загорающихся в окне, были взяты из разных языков. То есть, ни одна буква и цифра не совпадали даже по происхождению. Там даже были символы из давно мертвого языка! Хоткинс либо гений, либо псих и параноик.

Прошло несколько минут прежде, чем устройство смогло подобрать нужный набор символов. Будь я без него, то точно не смогла бы попасть в апартаменты продюсера.

«Если на экране появилось окно «Задача успешно выполнена», то отключай устройство. Быстро! Иначе рискуешь отправить результат в систему Инквизиции, а там уж точно заинтересуются, почему это у них один из военных поисковиков задействован без ордера. Поверни заднюю панель. Сейчас!».

Я испуганно повернула панель, расслышав жалобный писк устройства. И что теперь? Ответом на мой вопрос стала тихо щелкнувшая дверь. Оглянувшись, я поднялась на ноги и тихо открыла дверь. Та с легким шуршанием отворилась, пропуская меня в темное помещение. Оказавшись в апартаментах Калеба, я особенно остро почувствовала себя преступницей. Но, откинув мысли относительно собственной адекватности, я с суровой решимостью закрыла дверь. Либо я, либо меня.

Я надела каблуки, не желая оставлять отпечатки босых ног. Натянула перчатки, припрятанные в лифе. Собрала волосы в тугой пучок. Следов моего проникновения не должно остаться.

С легким удивлением я отметила свои действия. Впервые чувствую где-то в глубине себя тьму. Ту, что зарождается, когда ты нарушаешь закон и действуешь уверенно, не мучаясь муками совести.

Я сделала шаг вперед, прислушиваясь к шорохам в помещении. Где-то тикали часы, ветер колыхал плотно задернутые шторы. Пусто. Хозяин не дома, а значит мне, преступнице, можно приступать к исполнению плана.

В помещениях пахло чем-то тяжелым и мужским. Этот запах не подходил Хоткинсу, которого знала я. Смазливый, приторно-сладкий мальчик, что носит идеально отглаженный костюм, не мог пахнуть железом, пылью и коньяком. Кто угодно, но не он.

Да и сами помещения. Темные, с преобладающими оттенками синего и темно-коричневого никак не походили на покои блондина. Я ожидала увидеть стекло, пластик и интоснимки его, любимого, но не фотографии незнакомых мужчин в тяжелых рамках, расфасованный по алфавиту архив и идеальный порядок. Хотя последний был следствием хорошей работы горничных.

Мелькнула мысль, что я попала не в те апартаменты. Но я отогнала ее, узрев в одной из рамок лицо Калеба. Не того улыбчивого Хоткинса, а сосредоточенного мужчину с гладко зачесанными назад волосами в показавшейся знакомой форме. Он завис на фоне библиотеки с книгой по атомной энергетике в руках. Я тихо присвистнула. Нехило для продюсера.

Но времени на осмотр гостиной не было. Агенты в любой момент могли найти меня, и тогда я так просто не отделаюсь. Проскользнув в рабочий кабинет блондина, я принялась искать. Зажигать свет не стала. Рискованно. Поэтому, поудобнее перехватив карманный фонарик, припрятанный все в том же лифе, принялась обыскивать территорию. К слову, если из бюстгальтера вытащить слой поролона, то туда можно спрятать очень много полезных вещей.

Первым под осмотр попал массивный, деревянный рабочий стол. На поверхности ничего лишнего: лампа, органайзер с канцелярскими принадлежностями, папка шоу «Подбор». Последняя меня заинтересовала. Я открыла кожаный переплет и с удивлением пробежалась глазами по нашим досье. Что я ожидала увидеть? Например, анкеты с первого испытания. Те, в которых мы отвечали на вопросы о наших интересах и убеждениях. Вместо этого же здесь лежали выписки из СПН, психиатрических лечебниц, медицинские справки. В общем, все то, что при должном исследовании можно было бы использовать против конкурсанток. Я искала свое досье, перелистывая файлы других девушек. Нечестно было читать о их проблемах с головой. А вот о своих узнать хотелось.

И наконец мне удалось найти свой файл. Он был последним, но особенно ярко подчеркнут красным цветом. Выписка из СПН свидетельствовала о моей полной чистоте. Закон я не нарушала до некоторых пор, даже в детстве не была поймана на правонарушениях. Дорогу всегда перехожу в положенных местах, парковку оплачиваю вовремя, с соседями драк не устраиваю и, судя по этим данным, произвожу впечатление вполне тихой и мирной девочки. Даже загордилась собой.

Следующая же справка была не столь приятной для моего самолюбия. Отчеты психолога свидетельствовали о паранойе и панических атаках. Если судить по этим справкам, то я была настоящей психопаткой. И Хоткинс это не упустил, подчеркнув жирным, красным цветом: «…опасна для окружающих в моменты срывов», «Видит в окружающих потенциальную угрозу…», «Эксперимент показал, что мисс Оплфорд подозрительно относится к незнакомым людям…». В общем, все то, что мой психолог писала в личных отчетах. И то, как они попали сюда, еще предстояло выяснить, потому все это — врачебная тайна. Если мой психолог предоставила их добровольно, то она вполне может потерять лицензию на практику и отправиться в ссылку лет на десять. А если эти данные украл Хоткинс, то ждет его