Он не останавливался. Не давал перевести дух, прийти в себя хоть на мгновение, осознать происходящее. Я с головой погрузилась в мир эмоций, чувств, ощущений. И то безмерно его любила и восхищалась выдержкой, то ненавидела и бесилась в неторопливой агонии страсти.

— Не могу, — простонала, чувствуя, как по щекам текут горячие слёзы. — Не могу больше.

— Тш-ш, ещё немного, — попытался непонятно утешить Ульс.

— Сейчас! Немедленно! — потребовала, прижимаясь к нему всем телом, впиваясь пальцами в плечи, чувствуя, как острые ногти пронзают атласную кожу, причиняя ему боль, и испытывая при этом толику мстительного удовольствия.

Ульс не стал терпеть самоуправство, впился зубами в моё плечо, заставляя вскрикнуть, удивиться, но не вынырнуть из бездны горячечного восторга, а погрузиться, увязнуть в нём ещё сильнее.

— Непослушная девчонка, — прошептал он, обжигая дыханием воспалённую, невероятно чувствительную к каждому касанию кожу.

— Видели глазки, что покупали, — ответила ехидно и рассмеялась, не понимая до конца, от радости или злости. Невообразимый коктейль эмоций бурлил, перемешивался, взбалтывался и постоянно дополнялся новыми ингредиентами, рождая новые ощущения, взрывая мир серебристыми брызгами, рассыпая фейерверками.

— О, да, — протянул Ульс. — И я полностью, абсолютно доволен выбором.

— Естественно! — самоуверенно заявила я, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие от этого его признания и от того, что мы перешли от ласковой части к куда более удивительной и сладкой — неистовому противостоянию умов, тел, чувств.

Он словно нарочно заставлял меня испытать все грани эмоций, достать из-под вороха цивилизованных чувств тщательно подавляемые, заполированные, закатанные в тайные подвалы подсознания ощущения, мысли и желания. Позволить себе быть не только милой и легкомысленной, но и необузданной и дикой, жестокой и мстительной, коварной и злой. Яростной. Непобедимой и беспощадной.

— Прими истинный вид, — произнесла неожиданно даже для себя. — Хочу быть с тобой настоящим.

— Не страшно?

— Жутко, — призналась откровенно.

— Мне будет сложнее сдерживаться, — предупредил Ульс, трансформируясь в огромного и мощного, сильного, немного непривычного, но моего демона.

Женская суть затрепетала от столь близкого контакта с представителем древней расы, откликнулась каждой клеточкой, каждой мышцей, каждым нервом. Покорилась, принимая чужую власть. Подчинилась грубой силе. Но лишь на несколько бесконечно долгих мгновений.

— Даже не пытайся, — предупредила, без толики стыда целуя горячую кожу его груди. — В нашей семье главной буду я.

Ульс захохотал, раскатисто и гулко, прижал меня к себе. Поцеловал в щёку.

— Знаешь, почему наша раса до сих пор одна из сильнейших во всех мирах?

— М? — протянула я, носом прижимаясь к его щеке и до отказа наполняя лёгкие присущим лишь моему демону ароматом.

— Потому что мы никогда не спорим с богами и любимыми женщинами. В вас наша сила. Наше бесстрашие. Наша неуязвимость.

— Макс, мы уже сто раз это обсуждали. Я не пойду замуж, пока не вернётся Бри.

— А если она не вернётся?

— Вернётся, вот увидишь, — спокойно ответила жениху, хотя в глубине души не на шутку переживала за подругу.

— Если она уже за Гранью…

— Таяна проверяла — нет её там.

— А если она угодила…

— Это проблемы тех, к кому она угодила. Вот увидишь, Бри — счастливица. Попугает всех немного, даст отдохнуть от себя, соскучиться, понять, как нам без неё, оказывается, грустно и больно, а затем эффектно вернётся.

Разговор повторялся каждую встречу и заканчивался лишь одним способом — если я отвлекала этого настойчивого тирана поцелуями. Сама! Тянулась к нему, обнимала, прижималась к твёрдым губам ласковым касанием. Здесь он, конечно, таял, а я, каюсь, всё ещё привыкала. К крепким объятиям, жарким и смелым, к безумным, головокружительным поцелуям, к любому прикосновению. И иногда теряла над собой контроль, получала удовольствие. Но иногда дёргалась, вырывалась, пряталась. Испуганно и нервно. И всегда, абсолютно всегда видела, как бледнеет кожа любимого мужчины, как он замирает, опасаясь причинить мне боль, как обуздывает эмоции и бережно, бесконечно нежно касается кончиков моих пальцев, напоминая, что это он. Спрашивая разрешения обнять и утешить, дать почувствовать себя в безопасности.

Месяц проходил за месяцем, встреча за встречей, и я потихоньку становилась смелее, сама жаждала прикосновений и объятий, печалясь, что Макс может забирать меня из Сантора лишь тайно, в нарушение всевозможных правил, и совсем ненадолго.

Но чем чаще мы виделись, тем настойчивее Макс требовал согласия стать его женой. И чего только при этом не обещал! Кажется, потребуй я сокровища драконов, в Дааярде не осталось бы и медной монеты.

Только вот, как я могу выйти замуж без подруги-свахи? Когда судьба её не определена, не прописана наперёд? Это ещё хорошо, что муж моей драгоценной Серены так опасался за здоровье беременной возлюбленной, что приказал срочно отстроить в столице Арратора храм прорицателей и ежедневно ей отчитываться о состоянии души нашей Бриджит. А уже Серена передавала сведения мне. И мы надеялись. Верили. Ждали изо дня в день.

— Мира, давай хотя бы официально обручимся. Ты сможешь приезжать ко мне на каникулы, а не прятаться от своей семьи в лабораториях. Приезжай с подругами, они, кажется, хотели за что-то отомстить драконам, — вновь попытался купить меня Макс.

— Вернётся наша сваха, тогда и обручимся, — ответила, отвернувшись от любимого к морю. Он смотрел так, что хотелось согласиться, но я знала — рано. Я ещё не готова. Да, Макс — невероятный, безмерно заботливый мужчина и сдержит своё слово — не тронет меня, пока сама не позволю. Но в моём понимании брак — это когда между мужчиной и женщиной нет преград, а мои страхи всё ещё при мне.

Макс тоже повернулся лицом к морю и задышал в такт прибою, явно пытаясь успокоиться.

— Серену бы обрадовали, — тихонько произнёс он.

— Она и так рада. И я прячусь не столько в лабораториях, сколько в королевской детской. Серене сейчас непросто с малышами, и она как никогда рада моему присутствию.

— Мира, ты знаешь, как мы все тебя любим, — произнёс Макс, сделал небольшой шаг в сторону — ко мне. Оценил мою застывшую позу, вернулся на место.

— Далее последует «но», и я не хочу его слышать, — произнесла твёрдо. — Я дождусь Бри. Она нас свела, она должна быть на обручении. Так правильно.

— Милая, мы не ведаем божественных путей. Возможно, она живёт в другом мире, в котором время течёт иначе или живут дикари без магии, принявшие её за богиню…

— Это не важно. Она вернётся сама или её выгонят из мира, закрыв за ней все порталы на амбарный замок, — слово в слово повторила я шутку Серены.