– Правильно мыслишь, – одобрительно кивнулШоринов. – И как ты думаешь, сколько времени тебе понадобится, чтобы егонайти?

– Трудно сказать. Если он просто живет не дома, а убабы или у друзей, то дня за три-четыре я его, конечно, выцарапаю из берлоги. Авот если он в бегах или прячется, то и недели может не хватить. Кстати, еслимне понадобится больше недели на поиски, то сколько я получу?

– Э, голубчик, об этом и речь не шла, – покачалголовой Михаил Владимирович. – Я рекомендовал тебя как специалистаэкстра-класса, для которого и недели-то много. Ты же понимаешь, разве стали быпредлагать тебе такие огромные деньги, если бы я не сказал, что ты самый лучшийспециалист, а потому и самый дорогой?

– Ну спасибо, – усмехнулся Саприн. – Выходит,я по вашей милости могу остаться вообще без гонорара, если не найду этого парняза неделю. Какого лешего вы лезете, куда вас не просят! Зачем вы делаете мнерекламу? Хотите комиссионными разжиться? Получите процент с моего гонорара?

– Тихо, тихо, – Шоринов примирительно поднял рукии весело улыбнулся. – Не кипятись, Николай. Все не так, как ты думаешь.Парня ты найдешь, даже и не сомневайся. Хочешь – за сутки, хочешь – за три дня.Но при одном условии.

– При каком?

– Гонорар – пополам.

– Не понял.

– А я объясню. Видишь ли, мне совершенно случайно, яподчеркиваю – совершенно случайно известно, кто такой этот парень и где он вданный момент находится. Совершенно случайно. Ну, совпадение такое. Я мог бы,между прочим, сказать об этом своему знакомому десять минут назад по телефону,когда он диктовал мне задание для тебя. Мог бы. Но не сказал. Потому что яхорошо к тебе отношусь и хочу дать тебе заработать. Но не совсем, как тыпонимаешь, бескорыстно. Я скажу тебе, где парень, а ты за это отдашь мне половинугонорара. Не хочешь делиться – ищи его сам, дело твое. Только не забудьпредварительно посчитать, что получится. Парень спрятан надежно, ты его не точто за неделю, за месяц не найдешь. Стало быть, получишь за свои труды максимумштуку, а то и меньше. Согласишься поделиться со мной – найдешь его в течениесуток и заработаешь тридцать пять тысяч. Разницу чувствуешь? А теперь решай.

– Не понимаю я вашей доброты. То, что я должен с вамиподелиться, мне понятно. И я считаю это вполне справедливым. Но вам-то зачем сомной делиться, а? Скажите своему знакомому, что я нашел для него этогоаспиранта, возьмите гонорар и положите себе в карман. Целиком, а не половину.Почему вы так не хотите сделать?

– Потому что мой знакомый умнее, чем ты думаешь, –откликнулся Дусик. – Он просил вызвать для этого задания тебя, я сказал,что ты приехал, а где гарантия, что он не захочет вручить гонорар лично тебе?Ты приходишь к нему, он вручает тебе конверт, а ты ему с ясными невиннымиглазками говоришь, что ты вообще ничего не сделал и ничем такой награды незаслужил. И тогда мой знакомый глубоко задумается над вопросом: если ты,специалист по поисковой работе, этого аспиранта не искал, значит, я, Шоринов, ибез того знал, где он. А откуда же я это знал? У меня, видишь ли, есть своисобственные секреты, и маленькие, и большие, и делиться ими направо и налево явовсе не собираюсь. В том числе и факт своей осведомленности об этом аспирантея бы не хотел предавать огласке. А ты можешь, не моргнув глазом, меня подвести.Ведь может такое быть?

– Вполне, – усмехнулся Саприн, который наконецпонял всю примитивную комбинацию. Шоринов при всей своей феерической жадностивсе-таки мог проявлять достаточную осторожность и думал о том, чтобы непопасться. Половиной гонорара он, таким образом, просто-напросто покупалмолчание Саприна на тот случай, если состоится личная встреча Николая с богатымзнакомым Дусика. Видно, отношения у Дусика с этим знакомым такие, что обман имошенничество не допускаются. – А что будет, если я откажусь от этой работы?

– Тогда совсем плохо. – Шоринов сокрушенновздохнул. – Мой знакомый обещал заплатить тебе пятнадцать тысяч за то, чтоты примешься за выполнение задания в течение суток. Ты понял? То есть если ты втечение суток прилетишь в Москву, но от задания откажешься, то этих пятнадцатитысяч ты не получишь. Он не намерен оплачивать твои приватные прогулки, он самтак сказал.

– Ясно. Стало быть, выбора у меня нет, –констатировал Саприн. – Что ж, будем считать, что мы договорились.

– Ну вот и славно. Катерина! Как там с ужином?

– Все готово! – послышался из кухни Катин голосок.

За столом Николай старался не смотреть на Катю, чтобы ненаталкиваться каждый раз на ее равнодушно-приветливое лицо. Он никогда не виделее такой. С того самого дня, когда Саприн впервые перешагнул порог этойквартиры, между ними сразу же возникло то волнующее напряжение, котороенеизбежно приводит к бурному роману. И Катино лицо в присутствии Саприна моглобыть оживленным, нежным, взволнованным, грустным – каким угодно, только неравнодушным.

Когда они доедали приготовленную в гриле рыбу, в кармане уШоринова запищал пейджер. Михаил Владимирович посмотрел на него и нахмурился.

– Мне нужно позвонить. Катя, налей мне чаю, пусть покаостывает.

Он вышел из кухни, оставив их вдвоем, и Николай понял, чтодолжен использовать внезапную паузу для прояснения ситуации. Он поймал Катинуруку и прижал к своей щеке.

– Я так соскучился, – пробормотал он, проводягубами по ее шелковистой коже.

Катя осторожно высвободила руку и стала собирать со столагрязные тарелки.

– Перестань, Коля, – спокойно сказала она, почтине понижая голос, и это больше, чем что бы то ни было, убедило Саприна в том,что он проиграл. Она не понижает голос, она не боится быть услышанной Дусиком.Значит, между ней и Шориновым все решено, а Саприн – лишний. Но почему? Почему?Что изменилось за то время, пока он был в отъезде?

– Ты подумала о том, как мне устроить твою жизньнаилучшим образом? – спросил Саприн как ни в чем не бывало. – Мы,кажется, договаривались, что ты подумаешь и скажешь, что я должен сделать.

– Да, я подумала. Лучше всего, если мы с тобойпрекратим всякие отношения за спиной у Дусика.

– Почему, Катюша? Что случилось?

– Ничего не случилось. Просто мы не подходим другдругу. Коля, давай не будем тянуть резину и объяснимся раз и навсегда. Тебенужна женщина-мать. Может быть, ты сам этого не понимаешь, но я-то не слепая, яэто прекрасно вижу. А мне муж-сын не нужен. Я накушалась этого удовольствия посамое горло. Тебе нужно, чтобы я квохтала над тобой, махала крыльями, облизывала,убаюкивала. А мне не нужен муж, над которым нужно квохтать и махать крыльями,понимаешь? Мне надоело. У меня детства нормального не было, я всем была замать, и братьям, и сестрам, и родителям. И мне нужен муж-отец, который бы менябаловал, на руках носил и не заставлял ничего делать. А с тобой я опять попадув ту же кабалу…

– Но, Катюша, я ведь обещал тебе, что быт тебя незаест, – поспешно возразил Саприн. – Я прекрасно могу ухаживать засобой сам, готовлю, стираю, убираю квартиру. Я только хочу, чтобы ты была сомной.