с лежака и, уперев руки в боки, уставилась на дочь. Прежде так резво она не прыгала, что Илька заметила сразу.

– Помогло? – спросила нойта, желая в том убедиться.

– Что помогло? – не поняла Грима. – Что ты, дура, колдовать надо мной вздумала? Ну я тебя!..

– Твои ноги, – напомнила Илька, пропуская мимо ушей привычную брань. – Они больше не болят?

Грима замерла, скривив лицо. Она задумалась и принялась топтаться на месте, а после села обратно на лежанку, задрала подол платья, спустила носки и посмотрела на щиколотки. Выглядели они совершенно здоровыми.

– Помогло, – выдохнула Илька.

В глазах защипало от слёз, только это была нежданная соль радости. Илька вытерла глаза ладонью и обняла мать, положив голову ей на плечо. Грима не отстранилась, но сжалась, не ожидая того от дочери.

– Ну хватит тебе, – наконец произнесла она и встала.

Лицо её всё ещё было перекошенным, рассерженным, будто Илька не исцелила, а ранила.

– Я теперь что, такая же, как ты и отец твой? – пробурчала Грима.

– Нет, матушка, что ты. Ты осталась собой, – произнесла Илька и вздохнула. – Пойми ты, я же не со зла…

Женщина рыкнула и, поддев ногой Зелёный покров, что свалился на пол, прогнала от очага Ситрика и сама принялась мешать пригорающую кашу.

– А ты, дурень, чуть не сжёг! – бранилась она, снимая с огня варево.

Долго ещё громыхала она и никак не могла совладать с собой. Теперь на то, чтобы ругаться, у неё было куда больше сил. Илька не перечила – пусть злится. Потом поймёт всё. Не глупая она. Ситрик и Ида затихли, как мыши, боясь гнева Гримы. При них она, как и при прочих людях, на Ильке прежде не срывалась.

Днём нойта разрезала оставшееся полотно на три части, чтобы Ситрику не пришлось самому этим заниматься. Да и заплетая кисточки бахромы, она продолжала шептать, делясь с узелками колдовством.

На мёртвые озёра Илька пошла вместе с Ситриком. Они, не сговариваясь, обходили Ве лесными тропами, чтобы не видеть огромного чёрного прогала на месте разрушенного города, от которого до сих пор, как казалось девушке, пахло жжёной костью. Илька держалась за холщовый мешочек на поясе, никак не выпуская его из рук. Когда Ситрик спросил у неё, что она прячет, девица огрызнулась и грубо буркнула, что это не его ума дело. Парень на это лишь усмехнулся. Илька сильно походила на свою мать, но, кажется, ей этого знать не хотелось.

– Стойте!

Кричали за спиной. Ситрик обернулся и увидел, что за ними бежала Иголка, прижимая к затылку слетающий с головы чепчик. Волосы её были растрёпаны совсем как в тот день, когда парень увидел её в первый раз.

– А ты чего здесь делаешь? – нахмурилась Илька.

– Хочу с вами пойти! Я не желаю оставаться одна с этим женским подобием Фафнира! – беспечно бросила Иголка.

– Придержи язык, ты говоришь о моей матери!

– Ты сама о ней отзывалась не лучше, – непонимающе фыркнула Ида, но тут же наткнулась на яростный взгляд Ильки.

Ситрик, понимая, что дело может дойти до драки, где охотница наверняка одержит верх, стал между девицами и примирительно поднял руки. Он чувствовал, что Илька раздражена и зла. Такое, как он успел заметить, с ней случалось часто, когда она мало спала и ела.

– Мы идём к озёрам, куда Илька хочет выбросить нож, – проговорил Ситрик, сообщая Иде и напоминая о цели самой нойте.

Шли они молча. Напуганная злостью Ильки, Иголка непривычно молчала. Ситрик шёл меж девушками, надеясь, что обе вскоре успокоятся, однако Ильку продолжало что-то точить, точно черви, копошащиеся в земле.

– Эти озёра такие же, как то, что было недалеко от Оствика? – вдруг спросила Иголка.

– Похоже на то, – проговорил Ситрик.

– Что же. Лучше бы я осталась дома с Гримой, – пробормотала Иголка.

– Лучше бы ты осталась дома, руости, – с нажимом повторила Илька. – Мне отправить тебя домой?

– Ида, пусть она пойдёт с нами. Не злись, – сказал Ситрик, и тут же нойта со всей силы толкнула его в плечо. А руки у неё были крепкие.

– Я Илька! – воскликнула она. – А не Ида!

Сказав это, она сорвалась с места и побежала по тропе, теряясь меж деревьев. Ситрик, растерявшись, хотел было пуститься за ней следом, но остался подле Иголки.

– Беги, – произнесла Ида. – Я догоню вас позже.

– В лесу не потеряешься? – спросил он, и девушка отрицательно мотнула головой.

Ситрик нашёл Ильку у вытянутого озера. Она сидела на стволе ивы, склонившейся над водой, и рассматривала своё отражение в воде. Лицо её было грустно, но спокойно. Ситрик забрался на дерево следом и сел совсем рядом, свесив ноги. Грязь с его башмаков падала в воду, оставляя на поверхности круги, что рушили отражения.

– Она ушла? – спросила Илька.

– Осталась на тропе.

– И правильно. Я не хотела, чтобы она пошла с нами.

– Отчего же?

Нойта вздохнула. Ситрик увидел, что в руках она крутила холщовый мешочек со своего пояса. Распустив узелок, Илька выудила из мешочка костяной гребень и протянула его Ситрику.

– Возьми, – тихо сказала она.

– Зачем это?

– Мой подарок тебе. – Щёки Ильки зарделись, когда пальцы Ситрика коснулись её ладони, чтобы ухватиться за гребешок. – У меня такой же. Я зачаровала гребни этой ночью. Если с тобой случится беда, то на зубчиках моего гребешка появится кровь, а если со мной – то на твоём.

Она достала из мешочка и второй гребень, схожий с первым, как две ягодки с одного кусточка. Показала его юноше.

– Я закончила покров, а это значит, что ты скоро покинешь меня, – прошептала нойта. – Мне бы хотелось знать, что с тобой.

Ситрик провёл пальцем по зубчикам гребня.

– Спасибо тебе, – выдохнул он.

– Я не знаю, что будет со мной, когда ты оставишь меня. Уйду ли я с этих земель? Выдаст ли Грима меня замуж за сына Тару? Я не знаю… Но вот думать, что с тобой всё хорошо, глядя на чистые зубчики гребешка, мне бы хотелось.

Ситрик молчал. Он не знал, что следует сказать здесь. Лишь коснулся её плеча, желая приобнять Ильку, но та неожиданно дёрнулась и, спрятав под ресницами взгляд, снова уставилась на воду. Она боялась его прикосновений с тех пор, как вернулась из чертога альвов, и Ситрик плохо понимал почему. Илька принялась беспокойно теребить рукава своего платья, и парень, заметив светлую кожу её запястий, произнёс:

– Руны на твоих руках…

– Что с ними? – Илька непонимающе уставилась на запястья, прежде украшенные обручами проклятий.

Кожа была чиста.

– Они пропали, – озвучил Ситрик.

– В самом деле, – ошарашенно прошептала Илька и