за них невозможно было толком ухватиться, они скользили меж пальцев.

Рыча, Розамунда крепче сомкнула зубы, едва ли не прокусывая кожу. Уинифред зарыдала от боли, но рывком отдернула голову, и мочка выскользнула из зубов Розамунды. Было так больно, что она не поняла, откушено ли у нее ухо.

Выпустив волосы Розамунды, Уинифред выдернула из них одну из золотых спиц, скрепленных цепочкой, и, понадеявшись на то, что она окажется острой, наугад вонзила ее в тело соперницы. Та тоненько взвизгнула, словно раненая лисица, и, выпустив Уинифред, вцепилась в свой бок.

Уинифред потянулась за платком. Стоило ей подцепить его кончик, как Розамунда вытащила спицу – чистую, блестящую, без следа крови. Тяжело дыша, она поймала ошеломленный взгляд Уинифред.

– Я ношу корсет, – сообщила она и с размаху всадила спицу в живот Уинифред.

Та вошла аккурат меж передних застежек, проткнула ткань платья и кожу. В тот же миг Уинифред потянулась вперед и, сгребая в кулак волосы на виске Розамунды, прижала платок к ее лицу.

Выпустив спицу, Розамунда судорожно, удивленно вдохнула и широко раскрыла глаза, осознав свою ошибку. Она затрясла головой, пытаясь освободиться, но Уинифред держала ее из последних сил. Стиснув зубы, она игнорировала боль в животе, пока бесчувственная Розамунда не повалилась на нее сверху. Ее рука упала на спицу, еще глубже вонзив ее в живот, и Уинифред сама на пару мгновений потеряла сознание.

У нее не было сил сбросить с себя тяжелое тело Розамунды. Она опустила голову на холодный пол, часто и тяжело дыша. Судя по длине спицы, она вошла в тело Уинифред по меньшей мере на дюйм-полтора. На ткани расплылось темное пятно. Крови было немного, но разорванные мышцы болели так, что Уинифред тихонько захныкала. Она не делала слишком глубоких вдохов, опасаясь новой боли.

Осторожно отняв платок от лица Розамунды, Уинифред коснулась ее запястья и опустила щеку на гладкий пол, выдыхая от облегчения. Пульс Розамунды замедлился.

Не двигаясь, Уинифред провела в таком положении около часа. Боль в животе стала привычной.

Она почти дремала, когда наконец послышались голоса и скрежет деревянных ножек кофров о пол вокзала.

– По-моему, мы согласились на большую глупость, Милорд, – донеслось до нее бормотание Стеллана. – Нужно было просто вернуть ее домой!

– Ее дом – не здесь, – возразил Келлингтон. – Она знает, что делать. Все, что мы можем, – это поддержать ее.

– Она не в себе! Разве ты не видишь, что…

Он не договорил. По вокзалу разнесся звук удара, как будто упало что-то тяжелое.

– Уинифред? Уинифред!

Послышался топот, и над ней склонились два встревоженных лица. Тяжело и мелко дыша, Уинифред повернула голову и указала на спицу, торчащую из ее живота.

– Розамунда Даск оставила мне подарок.

– Милое украшение, но, по-моему, его нужно носить в волосах, – пробормотал Стеллан.

Келлингтон, схватив Розамунду за плечи, стащил ее бесчувственное тело с Уинифред, и она поразилась тому, насколько легче стало дышать.

– Этой штуковине самое место в сердце Даска, – выдавила она.

Вдвоем юноши бережно приподняли Уинифред с пола. Все ее тело до самого позвоночника прошила оглушительная боль, но она прикусила губу и заставила себя молчать.

Ей осталось побыть сильной совсем недолго.

* * *

Доктор Вудворт подоткнул кончик бинта под повязку и отвернулся, вытирая влажным полотенцем руки. Уинифред, не поднимая головы, принялась застегивать крючки корсета на перевязанном животе. Перед тем, как вытащить спицу, доктор предложил ей лауданум, но она отказалась. Теперь каждое движение отзывалось глухой ноющей болью.

– Вам повезло, что органы не были задеты, – сказал он. – Но мышцы повреждены. Рекомендую вам не вставать ближайшие несколько недель. – Доктор вытер руки, оглянулся на нее и добавил: – И на какое-то время отказаться от корсета.

Уинифред послушно выпустила из рук крючки и откинулась на подушки.

Доктор Вудворт бросил окровавленную тряпку на стол. Рядом лежали золотые спицы, кончик одной из которых был темным от крови, и платок Розамунды. Нахмурившись, он кончиками пальцев сгреб платок и принюхался, не поднося его к лицу. Окаменев, Уинифред молча наблюдала за ним.

– Зачем вам хлороформ?

Поморщившись, он брезгливо выпустил платок, и тот спланировал на тряпку.

– Мне было больно, – кротко ответила Уинифред и сложила руки на животе.

– Не принимайте лекарства, если вам не выписывают на них рецепт, – хмуро откликнулся доктор и нагнулся, чтобы подобрать с пола саквояж. – Лишняя секунда – и вы можете никогда не проснуться.

– Да, доктор Вудворт.

Кивнув, он надел цилиндр, сжал в руках перчатки и направился к двери, но у самого выхода застыл. Помедлив, он все-таки обернулся к Уинифред.

– Ваша кузина…

– Умерла.

Уинифред не сводила глаз с доктора, вынуждая его сказать еще хоть что-нибудь, но от лишь поджал губы.

– Мне жаль.

Она не ответила, и доктор Вудворт, приподняв цилиндр, вышел из комнаты.

Уинифред откинула одеяло и принялась быстро застегивать крючки корсета. Рану под нательной рубашкой слабо, болезненно тянуло, но эта боль была терпимой. На выдохе сев в постели, Уинифред завела руки за спину и принялась затягивать корсетные шнурки. Справившись с корсетом, Уинифред спрыгнула на пол, натянула окровавленное грязное платье и подошла к столу.

От мерцания свечей на спицах играли отблески. Не стирая собственную кровь, Уинифред воткнула украшение в волосы и подняла платок. Хлороформ давно улетучился, но ткань сохранила запах – сладкий и въедливый.

Не надев туфель, Уинифред вышла в коридор. Увидев ее, Келлингтон вскочил с дивана. Для нее стало открытием, что он может так быстро двигаться.

– Тебе лучше? – спросил он. – Доктор сказал, что тебе можно вставать?

– Да, – солгала Уинифред и оглянулась по сторонам. – Где Розамунда?

Келлингтон указал на комнату в конце коридора. Дверь распахнулась, и оттуда выглянул Стеллан.

– Она просыпается, – напряженно сообщил он.

Розамунда хмурила гладкий лоб, пытаясь приподнять отяжелевшие веки. Ее пальцы цеплялись за простыню, с силой сминая ткань. Уинифред опустилась перед ее постелью и принялась шарить в складках одежды в поисках потайных карманов. Когда она сунула руку в клапан, спрятанный под верхним воланом юбки, Розамунда вдруг схватила ее за запястье, но так и не раскрыла глаз.

– Рой… – пробормотала она. Ее голова заметалась по подушке, черные длинные ресницы затрепетали. – Рой, милый…

Стеллан осторожно отцепил ее пальцы, и Уинифред вынула из кармана маленький стеклянный пузырек с прозрачной жидкостью. Удивительно, как он не разбился и не откупорился в драке.

– Дай мне платок, – попросила она Келлингтона.

Сковырнув ногтем крышку, она капнула жидкость на платок и осторожно приложила его к лицу Розамунды. Еще не очнувшаяся до конца, она не сопротивлялась. После нескольких вдохов ее пальцы вновь расслабились,