хотел было снова перейти через реку, чтобы обезопасить себя от этих войск, но возможности уже не было: поднялся ветер, Джейхун разволновался, так что судно плыть не могло. А войско уже угрожало его жизни. Конечно, он по необходимости остановился для боя, ибо был настоящий вояка. Гулямы начали драться, так что завязался ожесточенный бой. Султанские воины продолжали подходить. Гази все больше падал духом, но не переставал отбиваться, так что в его щите засело много стрел. Одна стрела сильно поразила его колено, его одолели и почти было убили. Подоспел Абдус, остановил бой и стал выговаривать воинам: «Вам, дескать, не было приказа биться, зачем вступили в бой? Надо было остановиться напротив него, покуда не пришел бы второй приказ». Они отвечали: «Мы-де бились по необходимости, ибо он хотел перейти на ту сторону, а когда стало невозможно, то намеревался бежать в Амуй, поневоле мы его удерживали, потому что боялись попреков султана. Теперь, когда ты подоспел, мы биться перестанем, [подождем], какой будет приказ».

Абдус направился к Гази. Тот стоял на одном холме, страдая от раны. [Абдус] сказал: «О сипахсалар, какой дьявол тебя попутал сделать то, что желают враги?» [Гази] совсем сомлел, заплакал и прознес: «Такова была судьба, да и застращали [меня]». — «Не тревожься, — промолвил [Абдус], — это можно поправить». Он переслал ему прощение и перстень [эмира], передал словесное поручение и упомянул о клятвах эмира. Гази слез с коня и облобызал землю, а [султанские] воины и его гулямы стояли по обе стороны. Абдус утешил его. Гази снял с себя оружие, подвели слона с балдахином, Гази посадили в балдахин, а гулямов и людей его [тоже] утешили. Щит Гази со всаженными в него стрелами, как он был, Абдус отослал со спешными всадниками [к эмиру] и на словах передал обо всем, что произошло. В полночь щит доставили в серай. Увидев его и услышав сообщение Абдуса, эмир успокоился. Ходжа Ахмед и все вельможи явились во дворец и удалились только тогда, когда эмир сказал: «Разойдитесь». Все удалились. Эмир быстро вошел в серай, тогда же кое-что поели. Рано утром прибыл Абдус с войском и привел Гази и всех его гулямов и людей. Известили эмира. Эмир вышел из серая и некоторое время беседовал с Абдусом наедине. Потом Абдус пришел и передал Гази ласковое сообщение [эмира] и сказал, что, дескать, указ таков, чтобы [Гази] расположился в Мухаммедовом серае, который находится напротив собственного сада эмира [Мас'уда], и отдохнул бы, покуда не будет приказано завтра то, что приказать надлежит. Гази препроводили туда и [там] поместили. Тотчас же привели Бу-л-Касима /235/ Каххаля, чтобы он извлек у Гази стрелу и наложил [на рану] лекарство. Гази успокоился. Из султанской поварни подали яства, [от эмира] передавали сообщение за сообщением, ласковые и утешительные. Гази немного поел и уснул. Лошадей, принадлежавших гулямам Гази, увели, [самих] гулямов разместили в висаках того же дворца, принесли им еды, и они тоже расположились на покой. А справа и Слева от серая, так, чтобы не заметил Гази, расставили с тысячу пехотинцев. Абдус удалился после того, как с Гази остались отдыхать девушки.

Наступил день. У эмира начался прием, явилась служилая знать. [Эмир] сказал. «Гази — человек честный и для дела пригодный. В настоящее время за ним никакой провинности нет, его застращали. Это дело будет расследовано и тому, кто его содеял, будет воздано по заслугам». Великий ходжа и вельможи ответили, что так, мол, и нужно. Этот разговор Абдус через своего человека довел до Гази, и тот весьма обрадовался. После приема эмир послал к Гази Бу-л-Хасана Укайли, Якуба, сына Данияла, и Бу-л-Ала, личных своих лекарей, что, дескать, не надобно тревожить сердце, это, мол, тебе подстроили, и мы учиним розыск сему делу и то, что необходимо приказать, прикажем. А Гази пусть не обижается, что его поместили в саду нашего брата, это сделано ради того, чтобы он был поближе к нам и чтобы лекари могли ходить для осмотра и ухода, дабы немощь прошла. Все, что для него понадобится, будет тут же приказано.

Когда Гази это услышал, он, сидя, облобызал землю, потому что встать был не в силах, поплакал, помолился [за эмира], потом сказал: «Подвели [меня], слугу, что вышла такая ошибка, [но] слуги ошибаются, а государи прощают. У [меня], слуги, нет слов для извинения, пусть государь поступит так, как подобает его величию. Бу-л-Хасан вернулся обратно и доложил [эмиру] то, что говорил Гази. Махмудовцы, проведав о происходившем, весьма приуныли, но задумали ухитриться не дать упавшему подняться. Кедхудай и люди Гази, увидев такого рода обстоятельства, через два-три дня вылезли из разных углов и направились к нему. Но я не буду дольше затягивать повествование. [Махмудовцы] довели дело Гази до того, что с каждым днем мнение эмира о нем портилось все больше, поскольку эмиру нашептывали отвращающие речи, да и со стороны Гази неизбежно обнаруживались ошибки, и судьба этому способствовала. Эмир стал подозрительней, стал опасаться и понял, что кирпич вывалился /236/ из своего места. Он призвал Абдуса, остался с ним наедине и сказал: «Нам сей выродок ни к чему не пригоден, ибо он ославил себя тем, что натворил, отцовские же сторонники на все идут. Нельзя ведь из-за одного человека, совершившего этакое предательство, будоражить целый мир. Ступай туда к Гази и скажи ему, что тебе, дескать, лучше несколько времени побыть не с нами. Поживи в Газне, раз уж произошла такая ошибка, покуда дурная слава постепенно, потихоньку с тебя не сойдет, и дело не поправится. Когда ты ему это скажешь, ты удали от него его людей, кроме тех двух скрытоликих, коих нужно будет отпустить с ним. Всех, лиц, за которыми он объявит какое-либо имущество, отправь в диван. Надобно найти Са'ида Серрафа и сказать [ему], чтобы явился во дворец, потому что он нужен для одной услуги. Всех гулямов отправь в наш серай, чтобы вместе с ними установили имущество, кое имеется у них на руках, и сдали в казну. Затем пусть сохранят тех людей [Гази], которые стоят службы при серае[585], а насчет нестоящих будет приказано, что окажется нужным по нашему усмотрению. Да гляди хорошенько, чтобы из немого и говорящего [достояния][586] этого человека ничего не осталось сокрытым. Когда со всем этим покончишь, наряди пехотинцев, чтобы сторожили Гази так, чтобы без твоего ведома никто с ним не виделся, покуда не будет повелено, что мы найдем нужным». Абдус пошел и исполнил