разговоров подслушала Оленька Суббота. Ревностная мать возмутилась до предела и в отместку запретила Тейзис дружить с Алисой Кравченко. Джоанна Клеменс отказалась молча глотать эту горькую пилюлю и намеревалась встретиться для разговора. Долго ждать повода не пришлось: она помнила, что чета Хассан наведывалась в ресторан к Кильманам каждую последнюю субботу месяца. Там Джо их и поджидала. Ольга с Дамиром, как и обыкновенно, подъехали рано утром. Машина остановилась у входа в заведение. Снаружи стояла Джо, скрестив руки на груди и пачкая подошвой кроссовка каменную стену здания. Оленька побоялась выходить из автомобиля первая. Дамир проявил инициативу, открыл супруге дверь и с озадаченным видом подошёл к Джоанне.

— Что плохого вам сделала Алиса? — англичанка безразлично просканировала незваных гостей глазами-сапфирами. — Если Оля с Тёмой повздорили, то теперь вся семья должна страдать из-за вашей драки в песочнице? Тебе детей совсем не жаль?

Дамир вскинул брови и простодушно вопросил:

— Ольга, неужели вы поссорились?

— Так, пустяки, — махнула рукой обозлённая отмстительница, нагло оскалилась и нависла над Джоанной, как кобра над мышкой. — Проход не загораживай. Мы по делам приехали.

— Какие у тебя могут быть дела в ресторане моей сестры за час до открытия?

— А у тебя? Вы же смерти друг другу желаете.

Джо прочистила горло и закутала плечи в лёгкий палантин.

— Пожалуйста, уходите. Оставьте нас в покое.

— Кто-нибудь объяснит мне, что всё-таки произошло? — топнул ногой Хассан.

Джоанна бросила на Дамира человечный печальный взгляд, ей не свойственный, и вымолвила:

— Оля к Тёме приставала, а он ей отказал. Ты не в курсе? — Потом женщина обратилась к обличённой изменщице: — Какой дурой нужно быть, чтобы настроить хрустальных замков с алкоголиком, которому раз в минуту мерещится мёртвая жена! Он по зубу в неделю выплёвывает. У него ноги гниют. На Ренату опять замахиваться начал. На Яна. Если снова на мет сядет, я тебе лицо выгрызу.

— Спасибо тебе, дорогая, — прошипела Суббота. — Ты озвучила аж три повода отправить его в психушку. Благодарю за содействие.

Пока Дамир раздумывал, на кого наброситься с гневными расспросами, Оленька вернулась в машину, а Джоанна отскочила от двери ресторана и зашагала прочь. На прощание женщины враждебно переглянулись. «Поехали домой, дорогой, — бросила Ольга. — Аппетит пропал». С виду хладнокровный Хассан, ни единого слова не проронив, сел за руль и завёл двигатель. Джоанна не удержалась, подошла к их автомобилю и крикнула мужчине в окно:

— Скорее забирай её домой, Дамир! И посади дома на цепь, чтобы эта сучка снова не побежала к нашему другу целоваться. У Тёмы и без ваших интриг крыша едет.

Джоанна выкрикнула слова с такой простотой, что Ольга изумилась, скорее, её манере, чем смыслу сказанного. Этим безумцам-Кравченко не было знакомо понятие чего-либо «личного», у них с детства всё было общее: секреты, интриги, обиды, нелепые истории, слёзы, пошлые игры по пьяни. У Ольги с Дамиром отношения основывались исключительно на интимности. Поэтому грозный каирский супруг, ценящий личную свободу, сделал вид, будто не услышал сказанного, молча поднял стекло и газовал. Своему гневу он позволил проявиться только по приезде в родной двор. «Иди в дом», — угрюмо скомандовал он, когда автомобиль остановился у ворот. Ольга медленно отстегнула ремень, потеребила свежий маникюр, взглянула на коттедж Дамира с пыльной лососевой кровлей, подумала, что пора бы распорядиться, чтобы её почистили. Она послушно вышла, набросила на плечи кашемировый жакет, направилась к крыльцу. Дамир дождался, пока безмолвная жена скроется за дверью. Только пропал её силуэт, как мужчина завёл автомобиль и рванул обратно в город, на улицу Садовую.

Артемия не оказалось дома. Дамир с любезнейшим выражением лица осведомился, когда вернётся его дражайший друг. Ян взглянул на настенные часы, прикинул, что по субботам Тёма не появляется дома раньше семи. Хассан спустился во двор и терпеливо прождал полтора часа у парадной. Ближе к восьми, когда город окутали кислые сумерки, силуэт Тёмы Кравченко выбрел из-за угла спотыкающейся походкой. Разъярённый коршун, взмахнув крыльями, ринулся к своей добыче.

— О! — воскликнул Тёма, увидев знакомое лицо. Дамир искривился в ответной дружеской гримасе. Кравченко подошёл к приятелю вплотную, протянул руку. Хассан вцепился ему в ладонь и швырнул с улицы во двор, где поменьше свидетелей.

— Я убью тебя, — губы его тряслись от гнева. Он занёс кулак, но не ударил.

— Чего? — Кравченко зажмурился и потёр веки, стараясь быстро протрезветь. Дамир схватил его за шиворот, как дворового кота, поволок под арку.

— Небось, только и ждёшь, чтобы подохнуть. А страдать снова мне. Только и ждёшь, скотина. Не дождёшься смерти. Я изведу тебя. Изничтожу. Ты не заслужил смерти.

— Что за цирк, Дамир, — скучно промямлил Тёма и отряхнул полы замызганного пальто. Рассвирепевший Хассан вновь замахнулся. Безвольный пьяница, не пытаясь бежать или сопротивляться, с любопытством ждал, когда же этот огромный кулак раздробит ему череп, но могучая смуглая десница и тут не посмела атаковать. — Ты ведь человек дела, — Артемий развёл руками, несколько разочарованный. — Так делай, а не болтай. Исполняй угрозы или не трать время на ублюдка вроде меня. Тебе Оля что-то рассказала? Давай обсудим.

Хассан впился ногтями в обе его щеки, так что Тёма не мог больше произнести ни слова, только поскуливал от боли.

— Потрясающая актёрская игра. Тебе всё мало, я смотрю. — Когда Дамир отпустил его, на щеках Артемия остались две кровавые вмятины от ногтей. — Думаешь, я пришёл для обсуждения?

— Дамир, видит Вселенная, я ни при чём, — спокойно убеждал Артемий, потирая ссадины на скулах. Он выглядел ещё более раздосадованным, чем Хассан. — Ты имеешь полное право съездить мне по морде или убить, ведь я так или иначе уже ввязан в вашу любовную историю. Но, клянусь всеми галактиками, я и думать не смел об Ольге как об объекте вожделения. Она всегда была мне другом. А вот когда она Ренату с Алисой начала изводить…

— Худшее, что ты можешь сейчас сделать, — это начать убеждать меня, что я умом тронулся и мне привиделся взгляд, которым ты пожираешь мою жену при каждой дружеской встрече, — Дамир резко хлопнул ладонью по пыльной каменной стене дома. Тёма вздрогнул от неожиданности. — Не говори мне то, что я хотел бы услышать; говори правду.

— Говорю, как есть, — твердил Тёма. — Разве я что-то просил у тебя или у неё за все годы дружбы?

Хассан навис над дрожащим мужчиной. Артемий пригладил непослушную прядь, сбежавшую из длинной зализанной чёлки, и незаметным движением вытер пот со лба. Дамир всё подавал ему сигналы пронзительным взглядом. Кравченко вздохнул:

— Ты сам всё знаешь.

— Я должен услышать от тебя гласное заявление, — его бас