обычно после этой фразы оказывается, что ты купил квартиру.

– Я серьезно, Бель.

– Обещаю.

Леви снимает с меня маску, и перед глазами появляется вид, который слишком укоренился в моем сердце. Ущелье Эйвон, раскинутое перед нами во всей красе. Мост подсвечен желтыми огнями в сумерках вечера. Я делаю глубокий вдох, но не для того, чтобы пополнить запас кислорода, а для того, чтобы вдохнуть хранящиеся здесь воспоминания.

Перед глазами я и Леви в десять лет, смеющиеся над тем, что обвели вокруг пальца воспитателя. Мы в девятнадцать, отвергающие свою неприязнь и принимающие влюбленность. И сейчас – я и он в двадцать пять, все еще любящие друг друга. Неизменно и всепоглощающе.

Я поворачиваюсь к Леви, волосы развеваются позади меня, сливаясь с ветром.

– Почему я должна злиться?

– Я не был до конца уверен, что ты готова сюда приехать.

– Я рада быть здесь, ведь моя любовь к тебе началась именно тут.

Леви соприкасается со мной лбом и обвивает руками талию. Мы раскачиваемся из стороны в сторону, повторяя движения не известного никому танца, но для нас каждое движение кажется естественным и знакомым. Единым. Одним целым.

Леви отстраняется, и его рука медленно тянется к внутреннему карману пиджака. Наш блокнот появляется перед глазами. Я давно не считала его своим: на этих страницах нет записей только обо мне, есть лишь о нас.

– Открой.

Я начинаю листать страницы, добираясь до самого конца. Мне приходится немного отвернуться, чтобы встать против ветра, потому что волосы лезут в лицо. Когда я хочу сказать Леви, что он забыл дать мне ручку, глаза уже читают фразу, написанную красивыми фиолетовыми буквами. Наклейки звезд украшают всю страницу, но не перекрывают слов:

«Ты выйдешь за меня замуж, Аннабель Андерсон? Я хочу зажигать с тобой звезды каждый день».

Мои пальцы дрожат, вновь и вновь проводя по словам. Я разворачиваюсь, и мне плевать, что волосы закрывают почти все лицо. Леви стоит на одном колене, держа в руке самое прекрасное кольцо из всех, что мне доводилось видеть. Оно аккуратное, неброское, но сверкает так, словно его посыпали волшебной пыльцой. И не удивлюсь, если он действительно каким-то образом это сделал.

– Почему ты не дал мне ручку, чтобы написать ответ?

– Потому что ты всегда была смелее, чем я. И мне не стыдно в этом признаваться. Для меня ты – сила природы, которая поднимает меня с низов до вершин. Ураган, закручивающий сердце в потоке ветра. Звезда, так сильно манящая своим светом. И даже когда ты падаешь, единственное желание, которое я загадываю, – чтобы я всегда смог тебя поймать.

Он переводит дыхание, все еще стоя на одном колене, и хочет продолжить, но я беру его за руки и поднимаю на ноги.

Я бы могла возразить и сказать, что это все слишком быстро и стремительно. Но, черт возьми, сколько еще лет должно пройти? Некоторые пары женятся в Вегасе, зная друг друга пару дней. Судьба сталкивала нас раз за разом не для того, чтобы мы заново узнавали друг друга. Отношения – это не школьная программа, чтобы ее повторять. Это наука об ошибках, падениях, взлетах и опыте. Ее можно изучать всю жизнь, каждый день узнавая что-то новое и приходя к выводам. И я хочу делать это вместе с ним.

– Да. Я стану твоей женой. – Я покрываю его лицо поцелуями. – Нельзя говорить, что я смелее, чем ты, ведь моя смелость и уверенность хранятся в тебе. Даже когда тебя нет рядом, прямо здесь, – я прикладываю его руку к своему сердцу, – ты всегда зажигаешь звезды.

Если бы я могла, то сказала бы каждому, кто не верит в себя, кто давно спрятал свое сердце, отказавшись от любви, кто проживает день за днем в темноте и не видит будущее: «ЗАЖИГАЙ. ЛЮБИ. МЕЧТАЙ». Мы смогли, значит, и у тебя все получится.

Эпилог

Два года спустя

Аннабель

– Открой глаза!

Я подпрыгиваю на месте от звонкого голоса, наполненного возмущением. Посмотрев на часы, замечаю, что прошло всего пятнадцать минут, как мне удалось уединиться.

Гневное шлепанье ног по плитке оповещает меня о приближении урагана.

– Мама! Папа не открывает глаза и не отвечает на мои вопросы. Я хотела подстричь ему челку, но…

– Что ты хотела? – спрашиваю я с широко раскрытыми глазами.

– Подстричь ему челку! Пойдем, сейчас покажу.

Маленькая, но крепкая рука стягивает меня с кресла и тащит за собой в комнату. Дикое желание закрыть глаза и не видеть, что происходит у Леви на голове, трепещет во мне всю дорогу. Мы заходим в комнату – в целом все не так страшно. Не считая моего мужа, развалившегося на розовом пушистом ковре, как на ортопедической кровати. Все его тело покрыто наклейками. И под «все» я имею в виду даже лицо и пальцы ног.

К счастью, волосы на голове вроде на месте.

Глаза Леви закрыты, и это зарождает коварный план в моей голове.

– Малыш, отклей наклейку с ноги папы. – Я подхожу к сыну и целую его в макушку.

Он поддевает своими пальчиками наклейку и резко дергает, отрывая вместе с ней несколько волосков.

Вой заполняет комнату, а глаза моего мужа готовы выкатиться на пол.

– Оливия! – верещит он.

– Это был Марк, – уточняю я.

– Это был я. – Марк с гордостью хлопает в ладоши.

Дети смеются так сильно, что хватаются за животы.

Леви переводит взгляд на меня, дыша слишком часто.

– Нет, это была ты.

– Ты не можешь знать этого наверняка, только если тебе это не приснилось, – произношу я, хихикая.

– Я не спал, а просто лежал с закрытыми глазами, – ворчит Леви, потирая место депиляции.

– О, ну тогда ты в курсе, что Оливия хочет подстричь тебе челку. Детка, – я обращаюсь к дочери, – можешь приступать.

Оливия хватает свои приспособления из детского набора парикмахера и приближается к нему с коварным выражением лица.

Леви смотрит на меня умоляющими глазами, а затем резко хватает за руку и валит на пол рядом с собой.

– Оливия, Марк, маме тоже нужна прическа! – кричит Леви, пока я вырываюсь из его хватки, но смех мешает мне вложить все силы. – Скорее, она сегодня буйная, может, ей нужно что-то вколоть?

– Служба спасения, вызываю срочную медицинскую помощь для семьи Кеннет, – сквозь смех произношу я. – Они явно больны.

Дети наваливаются на нас, и мы превращаемся в клубок конечностей.

Нам удалось получить опеку над Оливией и Марком сразу после того, как мы с Леви поженились. Семья, которая хотела их усыновить, не прошла один из этапов проверки,