В противоположном конце коридора появилась черная фигура в длинном халате… балахоне… я затрудняюсь определить, что такое, расстегнутое на груди, с длинными разрезами до бедер, было надето на Лисе, но полы ее эффектного одеяния развевались при ходьбе, как щупальца, и притянули мой взгляд. Под этой накидкой на ней снова было что-то черное в заклепках, экстремально короткое. Она шла ко мне навстречу своей плавной волнующей походкой и иронично улыбалась. И я пошел навстречу, миновал Альбину, преградил дорогу Лисе и молча протянул ей букет. Быстрый взгляд на меня, на цветы, снова на меня, потом мимо моего плеча, и ее улыбка стала широкой, сияющей, она приняла букет и произнесла:

– Спасибо, дорогой! – завела ладонь мне на затылок и прижалась своими большими мягкими губами к моим. А я не отшатнулся.

Мне было слишком… страшно. Слишком плохо и тошно в тот момент, и этот поцелуй, он был как щит. Хуже всего для меня было бы осознание, что Альбина решит, что я вновь пришел навязываться. Почувствовать себя отвергнутым, ненужным, раздражающим. Это было слишком. Просто хватит! Я больше не мог. Поэтому я принял этот поцелуй, продержался секунду и распрямился, переводя его в объятия, я бросил короткий взгляд через плечо девушки на отражение в окне. И увидел лишь исчезающую в дверях класса фигуру Альбины.

– Мммм… – хитрым взглядом взглянула на меня Лиса. – И что это было?

Умная была эта Лиса. Очень проницательная девочка.

– Пздц мне, Лисонька, – ответил я, не в силах больше держать лицо.

– Я так и поняла. Пойдем. – Она взяла меня за руку и увела на тот самый подоконник под лестницей, на котором больше года назад чуть не случился наш с Альбиной первый секс.

Цветы она отложила в сторону и долго слушала, пока из меня рвалась вся моя боль, которую не вмещала уже истерзанная грудная клетка. Нашел кому душу изливать… но рядом была только она, а хреново было так, что просто умереть на месте хотелось.

Но Лиса меня внимательно выслушала, посмотрела серьезными глазами, без своей игривой поволоки и полуулыбки.

– Леш, – сказала она после долгой паузы, – ты знаешь… мне кажется, пришло время отпустить.

– Я не могу.

– Но ведь ты не пробовал. Ты же все это время делал все наоборот. Тактики-херактики, чтобы быть с ней. А что если придумать тактику, как вытащить ее из твоей головы?

– Ка-а-а-ак? – застонал я. Сейчас такой вариант казался за счастье.

– Ну давай я помогу, – снова замурлыкал ее бархатный голос, она повернула к себе мое лицо, посмотрела внимательно, без улыбки, погладила виски, расправила пальцами складки между бровями и поцеловала меня, а я ответил.

И мы начали встречаться. Мне было все равно. Правда. Лиса так Лиса. Я был согласен на что и кого угодно, лишь бы закончились мои мучения. Но произошло все в точности наоборот.

Я вел себя с ней как форменный мудак! Во-первых: никто не должен был знать. Это было мое условие. Она согласилась, и в школе мы делали вид, что между нами ничего не происходит. Но уже спустя пару недель я начал замечать, как ее это обижает. На вопрос: «Вы что, встречаетесь?» – я уверенно отвечал «нет», и она бледнела, преувеличенно бодро улыбалась и уходила. И конечно, это было обидно, когда вместо открытых дерзких признаний, какие получала Альбина, тебя прячут и будто стесняются. Лиса не жаловалась, по крайней мере на это, но меня-то головой о бетон не роняли, чтоб не догадаться. Однако открыто объявить, что у меня появилась девушка, было смерти подобно! И всякий раз, когда она хотела прислониться где-нибудь в укромном уголке школы, меня будто током от нее отбрасывало, я осматривался как нашкодивший кот и раздраженно огрызался. А прислониться она хотела часто.

Во-вторых: я не звонил, почти не писал, забывал договоренности. Если она не предлагала встретиться, легко переключался на тренировки, кодил или сваливал куда-то с Семой. А она обижалась. Даже на секс она меня раскручивала недели две.

Казалось бы, вот успех, она добилась своего и больше не должна быть отвергнута. Но нет, я продолжал технично сливаться с темы секса и вопреки ее опыту вовсе не стремился закинуть ее ноги себе на плечи. Я отчетливо видел недоумение секс-иконы всей школы, когда вместо того, чтобы жадно лапать ее и домогаться, я приволакивал на встречу своего друга и мы тащились в кино, вместо того чтобы повестись на домашний сеанс у нее в гостях наедине. С ней себя так не вел никто, и, думаю, в какой-то момент она посчитала меня розовощеким напуганным девственником и от создания условий перешла к прямой организации моего растления.

В какой-то момент она настойчиво повернула мое лицо к себе, отвлекая от бестолковой болтовни с Семеном и со своей всегдашней полуулыбкой спокойно сообщила мне: «Леша, ничего не планируй на завтра, мы будем трахаться», причем третий лишний это тоже слышал.

Напрямую отшить ее – это мне было уже слабо. Да и какие аргументы? Но каких же усилий мне стоило переступить через этот долбаный барьер вины. Семен час убил, чтобы промыть мне мозги по всей науке, внушая, что сохраняя верность человеку, которому я не нужен, я убиваю свою личность и лишь глубже погружаюсь в травматичную любовь. Под соусом «вылезти» из этой любви, я в то время дал бы себе ногу отпилить. Ну и приперся к бедной девочке в гости с презервативами.

Она встретила меня у порога в одних крошечных черных трусиках и расстегнутой мужской рубашке на босу грудь. Дерзкая, самоуверенная, вальяжная, она считала себя хозяйкой положения и мастерицей, которая будет открывать для зеленого новичка волшебный мир секса. К слову, у той, кто ровно это и сделала, не было и нотки высокомерия. Лиса провела меня в комнату и протянула бокал.

– Выпьешь для храбрости? – не без поддевки мурлыкала она, глядя своим хитрым, искушенным, плотоядным взглядом, будто решала, с какого бока начать меня есть, и подступила ближе. – Или это, наоборот, все испортит? – она погладила мою ширинку и с задорным удивлением обнаружила, что я в полной боеготовности.

Она изогнула бровь с улыбкой, дескать, какая неожиданность, и меня, блин, задело! За кого она меня держит? За юнца и бестолочь с потными ладошками? Я чуть прищурился и окинул ее взглядом. Я давно уже понял ее типаж и как с ней надо, потому что игра в доминирование была у Элизы одной из любимых и я еще тогда быстро преодолел барьер деликатности и нерешительности, потому что видел, какой эффект это производит на практике. Поэтому когда моя ладонь молниеносно схватила ее за горло, пальцы сжали углы челюсти под ушами и силой задрали ее лицо наверх, я искренне наслаждался тем потрясением и восхищением, которые отразились в ее распахнутых глазах. Я посмотрел холодно, без улыбки сверху вниз и ответил:

– Все испортит, если будешь много болтать.

Она уронила бокал на пол, и вино расплескалось по мягкому ковру. Схватилась ручками за мое запястье и горячо задышала в распахнутый рот, явно переживая что-то крайне возбуждающее. Я сделал шаг к ней вплотную и заглянул в глаза, желто-карие, как у кошки, и моя вторая ладонь нагло, грубо нырнула ей между ног, а в следующую секунду она захлебнулась вздохом, ее глаза закатились, и она заплясала под движениями моих пальцев. Всю спесь с нее как ураганом сдуло.