плохую прессу: "самые ужасные отзывы от рецензентов", - сказал он Бренде, добавив, что "даже Сирил Коннолли покинул меня". Ни одно из этих утверждений не было полностью правдивым. Критики иногда раздражались по поводу того, что "Аспидистра" не имеет конца, и ее почти неослабевающей мрачности, но некоторые из них с тревогой осознавали, что это была неотъемлемая часть ее атаки. Как пишет Times Literary Supplement, "Если эта книга постоянно раздражает, то именно это и делает ее достойной прочтения". Коннолли, рецензируя ее для New Statesman, тоже, кажется, реагировал на отсутствие "красоты" (что всегда было важной частью мистики Коннолли), но похвалил "ясный и жестокий язык", который временами заставлял читателя чувствовать, что "он сидит в кресле дантиста под жужжание бормашины".

Не упоминая об Эйлин, которая, похоже, ограничила свои визиты выходными, письмо Бренде аккуратно подводит итог первого месяца жизни Оруэлла в Уоллингтоне: открывающийся магазин ("Это крошечная деревня + я не смогу заработать на нем много, но сомневаюсь, что смогу потерять + я надеюсь, что он, по крайней мере, будет платить за меня арендную плату"); Гектор, одна из собак его родителей, временно поселившийся в доме; "Храни аспидистру летучую", которую якобы разгромили рецензенты (по мнению Оруэлла, это могло принести положительные плоды, поскольку впервые коммунистическая "Дейли уоркер" "соизволила" обратить на него внимание). Одним из последствий публикации романа стало сообщение от Ричарда Риса, который, отметив некоторое сходство между собой и Равелстоном, "прислал мне невыразимо вульгарную открытку... где мужчина заглядывает под кровать, + его жена говорит "Что ты ищешь?". + он отвечает: "Аспидистру"". Между тем, наслаждение Оруэлла от жизни в "Лавке" подрывается осознанием ее недостатков. 'Это крошечный коттедж, довольно примитивный, но в это время года, по крайней мере, довольно удобный'. Хозяин "собирался" провести водопровод и сделать нормальную канализацию, но в ближайшей перспективе этого не произошло.

"Местность здесь довольно красивая, - заверил Бренду Оруэлл, - с прекрасными дальними видами". К этому времени, приобретя древний велосипед Triumph push-bike, он мог совершать светские прогулки. Один из них был адресован Коммону, который теперь жил в дюжине миль от него в Датчворте. Отправляясь на встречу с ним, Коммон вспоминал, как наблюдал за одиноким велосипедистом, который медленно приближался, преодолевая уклон ("Этот Дон Кихот плёлся и плёлся то в ту, то в другую сторону, побеждая ветряные мельницы гравитации, пока не вырос на холме"). Но человек, вновь встреченный в сельском Хартфордшире, отличался от посетителя офиса "Адельфи". Это было "новое видение", - думал Коммон, - "увидеть его в этих деревенских условиях". В кои-то веки разговорчивый и явно увлеченный своей новой жизнью, Оруэлл проявил живой интерес к плану Коммона превратить луг в сад и объяснил, что ведет переговоры об участке земли через дорогу от The Stores, чтобы разводить кур. Но были и другие аспекты его жизни, которые казались неизменными. Приведя его в местный паб, которым управлял бывший военный, Коммон наблюдал, как хозяин обращается к нему "сэр", но "неуверенно", как будто "ожидая, что я его поправлю, если это один из парней". Инстинктивно Коммон не ответил кивком.

Вы можете прочитать большую часть переписки Оруэлла весной 1936 года и не подозревать, что он был пылким молодым холостяком, собирающимся обзавестись женой. Каково же было душевное состояние Эйлин, когда она сидела и наблюдала за работой своего будущего мужа? Первый намек на нее содержится в письме к Муру о предстоящей публикации "Дочери священнослужителя" в Америке. Если автору рекламной статьи нужна была "живописная деталь" об авторе для обложки книги, то как насчет "он очень серьезно подумывает о женитьбе"? Была идея, что Эйлин закончит магистратуру, но курс так и не был завершен; друзья сожалели о том, что, по их мнению, талант был потрачен впустую. Представляла ли она себе жизнь в "The Stores" как своего рода рабочее партнерство, в котором она выступала в роли музы-секретаря, печатала рукописи Оруэлла - услугу, которую она продолжала оказывать своему брату, - и давала редакционные советы, когда это было необходимо? Каким бы ни было отношение Эйлин к предстоящему браку, весной произошел любопытный эпизод, когда она привезла свою мать, брата, невестку Гвен и Лидию Джексон осмотреть коттедж. Обед был съеден впритык, учитывая, что шестерым пришлось тесниться в нижних комнатах, гости решили прогуляться по деревне. Здесь, по словам Лидии, Эйлин ушла на каблуках. Она поспешила вернуться через несколько минут, выглядя "защищающейся и запыхавшейся", но не дала никаких объяснений. Позже она призналась Лидии, что "просто не могла больше этого выносить".

Заманчиво списать этот эпизод на рассказ миссис О'Шонесси, а не на подозрение, что будущая невеста струсила. Первая могла быть требовательной родительницей: в более позднем письме Эйлин своей подруге Норе Майлз жалуется, что "мама так сильно гоняла меня в первую неделю июня, что я все время плакала от чистого изнеможения". Что касается приготовлений самого Оруэлла, то за несколько дней до свадьбы его не было в Уоллингтоне, по всей вероятности, он привозил мебель из Саутволда, а письмо Джеффри Гореру о возобновлении работы магазина (в первую неделю, по словам владельца, было взято девятнадцать шиллингов) носит странную параноидальную ноту. Дата была назначена на 9 июня, но они с Эйлин сообщили об этом как можно меньшему числу людей, чтобы их родственники каким-то образом помешали этому. Даже по стандартам Оруэлла это утверждение было откровенно абсурдным. И жениху, и невесте было за тридцать, они были в здравом уме и без долгов. Как бы ни давил груз семейного неодобрения, никто ничего не мог сделать. Единственный достоверный прогноз, который могла сделать третья сторона относительно брака, заключался в том, что муж и жена окажутся в крайне тяжелом положении. Эйлин была без гроша в кармане. Оруэлл подсчитал, что доходы от магазина, вероятно, покроют арендную плату, но помимо этого его заработок от случайных журналистских работ, которыми он занимался во второй половине 1936 года, не превышал 2-3 фунтов стерлингов в неделю. Он считал, что они будут прекрасно уживаться, "в смысле денег".

При всем своем энтузиазме по поводу новой жизни, которую он начинал в "Магазинах", Оруэлл не питал иллюзий по поводу того, что она может повлечь за собой. Обзор недавно опубликованных романов в журнале "Time and Tide", опубликованный в начале мая, включает краткое упоминание о романе Джорджа Блейка "Дэвид и Джоанна", в котором молодая пара, наслаждавшаяся добрачной идиллией в Шотландском нагорье, неохотно возвращается в свой мир буржуазного комфорта. Джоанна решает, что после рождения ребенка они бросят безопасную работу Дэвида, вернутся в Шотландию, арендуют