голову сбоку. Слабое выражение удивления отразилось на его лице, когда он

умер, не успев упасть.

Это был удачный удар – пращники все еще находились в пределах

досягаемости, – но оставшиеся воины с готовностью карабкались вверх по

крепостному валу. Арминий приказал всем отступить на тридцать шагов.

Вскоре образовалась стена из несоответствующих друг другу шестиугольных

племенных щитов и изогнутых римских, обращенных вперед и вверх.

175

Последовали новые гудящие звуки и удары камней. Когда пращники вошли в

ритм, залп стал непрерывным, звучащим как сильный град, бьющий по

крыше казармы. Арминий был благодарен за свой щит; смерть здоровенного

воина была случайностью, но свинцовые снаряды размером с куриное яйцо

были смертельны. Однако, благодаря стене щитов, жертв было немного.

— Пусть стреляют в свое удовольствие, — заявил коренастый юноша.

Он взглянул на Арминия. — Это лучшее, что могут сделать римляне?

Арминий посмотрел сквозь брешь в щитах. Позади пращников он мог

видеть легионеров, тянущих вперед большие деревянные рамы. — Эти залпы

были только началом, — прохрипел он.

— Началом? — спросил юноша.

— Следующим будет обстрел тяжелой артиллерией.

Ухмылка юноши исчезла, и наступило недовольное молчание.

Издалека Арминий услышал знакомый звук вращающихся торсионов.

Он никогда не представлял себе, что окажется под прицелом смертоносных

машин легионов. Если ему не изменяет память, в каждом легионе было

пятьдесят пять баллист. Кислота попала ему в горло. — Готовьтесь! —

воскликнул он.

Глава XXVI

Тулл был несчастлив с первого момента, как двинулся со своими

людьми на болотистую и окаймленную лесом равнину. Это было слишком

похоже на то место, где Арминий устроил засаду легионам Вара, и было

ясно, какую тактику применит лидер херусков. Это другой день, сказал себе

Тулл. Отдельный бой. Германик превосходит Вара как полководец и лидер, и

его огромная армия превосходит численностью вражеские силы, которые уже

потеряли тысячи человек. Это осознание успокаивало нервы Тулла, но он

оставался на взводе.

Прошло больше часа, а армия Германика все еще пеклась на палящем

солнце. На вражеские позиции было предпринято две атаки. Сражение пошло

не по пути римлян; по правде говоря, большинству вспомогательных войск и

легионеров пришлось хуже всего. Попытка добраться до врага, стоящего на

валу, который построили люди Арминия – выше человеческого роста – была

безумно трудной, и все же дух оставался бодрым. Германик позаботился о

том, чтобы все узнали о четырех когортах, которые проложили путь через

болотистую землю слева от земляных валов. Это слабое место будет

использовано в следующей атаке, после того как пращники и артиллерия

ослабят противника. Германик также приказал своим преторианским

когортам и четырем легионам вступить в бой. Тулла снова охватило

безумное волнение.

176

— Сегодня наш день. Наш! Я чувствую это нутром, — сказал он своим

солдатам.

— Как мы собираемся взобраться на вражеский вал, господин? —

спросил Кальв.

«Этот вопрос был в умах большинства», — подумал Тулл. Он взглянул

на Пизона. — Помнишь тот ствол дерева в лесу?

— Да, господин. — Пизон никогда этого не забудет. Это было на

третий день, когда резня была почти завершена. Забрызганные грязью и

кровью, измученные и близкие к тому, чтобы сдаться, он и его товарищи

следовали за Туллом, потому что… ну, потому что он был Туллом и не давал

им покоя. Казалось, что конец близок, когда перед ними рухнул массивный

бук, перегородивший дорогу. Отовсюду доносились воодушевляющие

песнопения барритуса, когда сотни воинов готовились уничтожить их, а

затем откуда ни возьмись пришли безумные приказы Тулла. Каким-то

образом это сработало, переправив их на другую сторону.

— Скажи Кальву. Расскажи им все, — приказал Тулл со свирепой

ухмылкой.

— Мы создадим что-то вроде черепахи у вала, — сказал Пизон, гордый

тем, что его выбрали. — Это рост человека, так что двух рядов должно быть

достаточно, первый пригнувшись, второй на коленах. Остальные подбегут к

врагу по щитами. Все просто.

Его товарищам понравилось, как это звучит. — Умно, — сказал Кальв.

— Старый добрый Тулл, — заявил другой. — Я буду частью черепахи, —

сказал остряк из глубины рядов. Мужчины ухмыльнулись; другие смеялись.

— Я отправил приказ каждой когорте и другим легионам, — крикнул

Тулл. — Мы все будем сделаем то же самое. Гребаные дикари не узнают, что

их поразило!

Пизон и его товарищи ликовали, и когда вскоре после этого прозвучал

сигнал к наступлению, они с новым рвением двинулись к вражеским

позициям.

—