Преторианцы рядом с нами, братья, — пробормотал Тулл, шагая

вдоль своей центурии. — Посмотрите на высокомерных придурков!

Уничижительные комментарии его людей наполнили воздух. — Они

все в сияющих доспехах и начищенных шлемах, сомневаюсь, что среди них

есть ветераны. Вы когда-нибудь использовали эти мечи в бою? Переплатили, высокомерные сыны шлюх!

Зная, что Тулл – примипил, сердитые преторианцы не осмеливались

отвечать на насмешки, пока он не отошел за пределы слышимости.

Перебранка с преторианцами занимала его легионеров большую часть

пути до вражеского вала. После этого воцарилась мрачная тишина, поскольку

177

на земле лежали мертвые и умирающие римляне. Это была знакомая сцена, но опустошающая своей дикостью. Мольбы о помощи, просьбы о воде, и

другие жалобные вопли заполнили уши Тулла. Потревоженные прибытием

его людей, тучи мух поднялись из зияющих ран, вытаращенных глазных

яблок и блестящих петель кишок. Безошибочные в своей способности

распознавать падаль, десятки канюков кружили над головой.

— Мама, — простонал ауксиларий с копьем в животе. — Мама. —

Легионер с пустым лицом сидел, баюкая окровавленную правую руку, на

которой не хватало кисти. — Горячие сосиски, четыре за порцию, — сказал

он. Медленные потоки крови из дикой раны мужчины показали, что он скоро

умрет. — Горячие сосиски, четыре за порцию. Горячие сосиски, четыре за

порцию. — Слова крутились в голове Тулла.

Сотня шагов, и германские воины, стоявшие на вершине вала, закричали во все горло. ХУУУУУУММММММ! ХУУУУУУММММММ!

Копья, брошенные сильнейшими воинами, взлетели высоко в воздух и

вонзились в массу наступающих легионеров и преторианцев. Разносились

слабые крики; никого из раненых поблизости не было. «Это быстро

изменится», — подумал Тулл. — Поднять щиты, — проревел он. —

Двигайтесь, братья!

Шестьдесят шагов, и вражеские копья посыпались дождем. Тонкие и

толстые, листовидные и почти треугольные, они пробивали щиты

легионеров. Время от времени что-нибудь проскальзывало через брешь.

Последовали крики и проклятия, но большинство из них было отражено

доспехами мужчин внизу. Тулл оставался спокойным. Обстрел германцев

уже заканчивался. У подножия вала будет передышка, возможность для тех, у кого целые щиты, передать их солдатам впереди. Могла представиться

возможность вытащить копья.

Тридцать шагов, и вражеский обстрел прекратился. Обнаженные

берсерки рыскали взад и вперед, били себя в грудь и выкрикивали

оскорбления в адрес римлян. Один повернулся к легионерам спиной, пригнувшись и раздвинув ягодицы в крайнем презрительном жесте. Рев

грубого смеха поднялся от его товарищей. Барритус достиг нового пика.

ХУУУУУУММММММ! ХУУУУУУММММММ!

— Пусть поют, братья, — крикнул Тулл. — Нам, черт возьми, все

равно, не так ли?

— ДАААААА! — заревели ближайшие мужчины.

— Пилумы к бою. Цельтесь выше, — приказал Тулл. — Бросай!

Его вспотевшие люди отвели правые руки назад и бросили. Более

неравномерный, чем на плацу, залп повредил множество вражеских щитов.

Судя по крикам, некоторые из воинов получили ранения или погибли.

178

Замедлившись, Тулл повторил свои предыдущие приказы. — У

основания вала солдаты в первой шеренге двинутся вперед. Работайте

вчетвером. Два человека из каждой группы должны встать у земляных валов

со щитами над головами. Следующая пара встанет на колени сзади, прижав

щиты к щитам солдат впереди. Передайте дальше!

— Да, господин! Так точно, господин! Мы готовы, господин!

— Как только «пандусы» будут готовы, солдаты второй шеренги

должны двинуться в атаку, также по четверкам. Как только они встанут, за

ними следует третий ряд.

Снова его солдаты выразили свое понимание.

Они подошли ближе, не отставая от когорт с обеих сторон. Пятнадцать

шагов отделяли их от нижней части вражеского земляного вала. Барритус

продолжал стучать по ушам, берсерки угрожали самым худшим. Огромные

волны жара поднимались от земли, неся с собой неприятные запахи свежих

трупов: кровь, дерьмо и мочу. Палящее солнце обжигало открытые участки

кожи и нагревало шлемы и доспехи до тех пор, пока они не стали

болезненными на ощупь.

— Вот и все, братья, — сказал Тулл. — Почти пришли.

Десять шагов. Как они ни старались, легионеры не могли не наступить

на своих павших товарищей; некоторые были еще живы, но Тулл не сводил

глаз с врага. Его люди были всем, что сейчас имело значение.