— Ирина Дмитриевна, мы с ним уже не вместе.

— Да? Ну ничего. Милые бранятся, только тешатся! До пятницы еще десять раз помиритесь. А если нет, так помиритесь на репетиции. А какую я маску для твоего Тимурки подобрала — умора!

Ирина Дмитриевна тараторила без умолку, но Вероника уже не вслушивалась в ее слова. Играть с Ханиным на одной сцене — что может быть хуже? А ведь до самого концерта ей предстоит еще куча репетиций! Девушка уже прикидывала, сколько пустырника ей придется выпить, чтобы все это пережить.

— Меценаты и почетные лица — это плохо, очень плохо, — подтвердила общее мнение Зинаида. Она, Ира и Вероника сидели в столовой после третьего урока и пили чай с пирожками. — Тут тебе никак не отвертеться, Каспраныч. Упорству Глушко можно только позавидовать. Нам уже и так проспонсировали ремонт, новые окна и оборудование для класса информатики, но ей все мало. Теперь она озаботилась культурным обликом своего заведения. Класс.

— Если это как-то поможет финансированию школы, я не против, — сказала Вероника. — Меня не устраивает только то, что придется проводить кучу времени с Ханиным. Надеюсь, он сможет отказаться, у него ведь тренировки по футболу. Я буду рада любой кандидатуре, лишь бы только не он.

— А кто, например? — прищурилась Зинаида. — Может, Цацынский? Кафпранфкая, я фыграю ф тобой ф фпектакле, дафай отфепетируем наф пофелуй!

Когда она стала изображать мимику и характерные движения Артура, все дружно расхохотались.

***

На остановку Вероника шла тем же путем, что и с утра. У десятого «Б» сегодня должно было быть на один урок больше, но его отменили, и шанс наткнуться на Тимура по дороге был велик. Войдя в ближайший двор на пути к остановке, девушка увидела Витю, медленно раскачивающегося на детских скрипучих качелях.

— А ты чего здесь? — поинтересовалась она.

Витя спрыгнул с качелей, от чего они издали протяжный писк, и подошел к ней. Выглядел он уставшим.

— Решил дождаться тебя. Есть кое-какие новости по Костику.

Они двинулись в путь. Веронику обуревали странные мысли. Ее показалось странным, что Витя решил посидеть на холоде только ради того, чтобы рассказать ей о своем брате. Ведь он мог сделать это и завтра утром.

— Мы сегодня с ним виделись, — сказала она. — Он подловил меня в коридоре. Как и сотни раз до этого. Наверное, у него есть специальный датчик, который показывает ему, где и когда я буду без Зины с Ирой. Другого объяснения этой его феноменальной способности у меня нет.

— Он выслеживает тебя, — хмыкнул Витя. — Это плохо. Похоже, он всерьез помешался. Сегодня он подошел ко мне и сказал, что у вас с ним все прекрасно. Полная гармония, взаимопонимание, и вообще ваши сердечки бьются в унисон.

— Прямо так и сказал? Он совсем рехнулся что ли?

— Про сердечки я добавил от себя, а все остальное — его слова. Он заинтриговал меня так, что я бы не смог вытерпеть до завтра. А твоего номера у меня нет.

Девушка снова насторожилась. История про Селоустьева не впечатляла, и уж точно ее нельзя было назвать безотлагательной. Все выглядело так, будто бы Витя просто искал предлог, чтобы узнать номер ее телефона. Однако ей показалось невежливым просто проигнорировать этот завуалированный запрос, так что пришлось обменяться с ним номерами. Чтобы вбить ее номер в список контактов, Вите пришлось снять перчатки. Вероника заметила, что у него очень красивые кисти с длинными, изящными пальцами, прямо как у пианиста. В целом, от него веяло какой-то особенной интеллигентностью, он был словно окутан этой аурой.

— Итак, что же такого случилось, что Костик весь день порхает на крылышках счастья? — спросил Витя.

Вероника пожала плечами.

— Я и сама мало что поняла из его бредней. Он говорил, что все произошло по моей вине. Видимо, имел в виду ту обнаженку, которую прислал мне в пятницу. Мне пришлось признать, что вина действительно моя, потому что выглядел твой брат… не стабильно. Я просто испугалась. После он сразу подобрел и заявил, что все будет так, как мы захотим, и мне это понравится. А в конце добавил, чтоб я не вздумала больше с ним играть, и вообще, его прощение еще надо заслужить. В общем, полная чушь.

— Улет! — хохотнул Витя. — У братца всегда была своя реальность, но в этом году он превзошел самого себя. То ли еще будет!

— Это не смешно! Он меня пугает. Я вообще удивляюсь, почему никто до сих пор не сдал его в лечебницу. Неужели его родители ничего не замечают?

— Его отец — это взрослый Костик, разве что в более вменяемой форме. Дядя не несет никакой угрозы для окружающих, чего не скажешь о его отпрыске. Но все странности сына он всегда воспринимал, как повод для гордости. Мать Костика хоть и подозревает что-то неладное, но вряд ли когда-нибудь осмелится сказать об этом в открытую. Так что ни о какой лечебнице речи не идет.

Вероника поежилась. Она радовалась, что Селоустьев на год старше нее. Осталось всего полгода, и он станет проблемой для девушек какого-нибудь ВУЗа. Нужно лишь немного терпения.

Витя снова снял перчатки и стал рыться в своем дипломате. Наконец он выудил оттуда банку энергетика.

— Будешь? — предложил он.

— Нет, спасибо.

Он открыл банку и начал пить. Вероника снова обратила внимание на его руки.

— А ты случайно не играешь на рояле? — не удержалась она. — А то нам как раз потребуется маэстро для новогоднего концерта.

Витя приподнял иссиня-черные брови, которые, тоже были достойны отдельного упоминания из-за своей благородной формы.

— Я никогда даже не видел рояль. Да и про концерт впервые слышу. Планируется что-то интересное?

— Не особо. Будут песни, пляски, стихи и спектакль «Красавица и Чудовище» в современной обработке, где я играю Красавицу, а Ханин — Чудовище. Символично, правда?

— Ага, символичненько. — Витя допил содержимое банки и точным броском отправил ее в ближайшую урну. — Интересно, если Костик придет на концерт, как он отреагирует на поцелуй главных героев в конце представления?

— Какой еще поцелуй? — насторожилась Вероника.

В школе она успела лишь мельком взглянуть на сценарий, не особо вчитываясь в текст. Но Зинаида тоже упомянула о поцелуе, когда изображала Цацынского. Неужели по сценарию придется целоваться с Ханиным при всем честном народе? Вероника принялась на ходу рыться в рюкзаке в поисках сценария. Но и без него она уже знала, что поцелуя не избежать. В памяти один за другим всплывали покрытые пылью фрагменты из диснеевского мультфильма, который она так любила в детстве. В финальной сцене точно имел место поцелуй Белль и Чудовища после того, как оно избавилось от чар и превратилось в прекрасного принца.

Наконец девушка достала сценарий, и, пролистав его до последней страницы, начала бегло читать последние абзацы:

— Так… Белль склоняется над бездыханным Чудовищем… Признание в любви… — Вероника перескакивала со строчки на строчку, желая поскорее отыскать нужный ей фрагмент. — Чудовище превращается в принца, актеров закрывают ширмой, играет музыка… Ага, вот оно! Финальная сцена: принц нежно обнимает Белль, одну руку кладет ей на талию, другую — на лопатку, — о, боги, — и слегка наклоняет ее назад для создания драматического эффекта… Далее — поцелуй героев, занавес. О, нет! А, погоди, тут примечание мелким курсивом: «прим. поцелуй символический!!!», — Она радостно взглянула на Витю. — Ты слышал? Символический!