А всё потому, что близ Дуная очень сочные земли, где зима наступает позднее, чем в степи, трава, порой, не сохнет под жаром Солнца, из-за чего скот начинает стремительно жиреть и активно размножаться. И все знают, что если в кочевье появляется много скота, неизбежно рождается очень много его едоков.

«И эта быстро возросшая численность легко объясняет, почему в любом уголке Западной и Восточной империй часто можно встретить аланских наёмников», — подумал Эйрих. — «Не нашлось сильного лидера, что сумел бы объединить эту жиреющую массу людей в несокрушимую силу, способную сотрясти основы мироздания».

На самом деле, проблема не только в отсутствии лидера, а ещё и в том, что римляне очень уважают наёмников из степняков. Когда по всей степи разносятся слухи о несметных богатствах, что удачливые банды конных лучников заработали на службе у римлян, юноши перестают грезить о детских играх и мечтают только повторить этот успех, чтобы стать знатными и уважаемыми…

Эйрих припомнил эпизоды из прошлой жизни, из самой его юности: очень многие воины разных монгольских родов ходили на службу к китайским правителям и вельможам, потому что выгодно и не так рискованно, как совершать набеги на соседние роды.

— Число мужей из смешанных триб составляло восемь тысяч триста сорок четыре человека, — Эйрих отметил, что многие сенаторы удивлённо и внимательно слушают его. — После битв мы насчитали пятнадцать тысяч двести восемьдесят два мужа. Воинов из них — восемь тысяч сто пятнадцать человек. Количество женщин и детей также остаётся тайной.

Смешанные трибы — это освобождённые рабы Патавия, кои не нашли себе места среди готских родов. Прибавление численности после битв объяснялось тем, что далеко не все освобождённые Аларихом рабы смогли найти себе место среди родов сообщества готов, а ещё к ним присоединили племенных воинов из антов, склавинов, венедов и гепидов, что попали в плен, но пожелали присоединиться к победителю. Ничтоже сумняшеся, Сенат определил их в смешанные трибы, представляющие собой квинтэссенцию хаоса, где гепид живёт в одной палатке с саксом, батавом и лангобардом, а в соседней палатке фриз живёт с римлянином, херуском, англом и маркоманном…

Конфликты часты, нередко доходит до поножовщины, но охранная дружина бдит, поэтому массовый характер они не приобретают. Зато их выборы старейшин в Сенат были зрелищем, навсегда вошедшим в историю их растущего сообщества.

«У Вавилонской башни, после кары Господней, наверное, было не так много конфликтов, сколько внутри наших смешанных триб», — подумал Эйрих.

Проблемой также был религиозный вопрос, ведь многие германцы открыто справляли языческие обряды, официально запрещённые в их сообществе, но никто не смеет возмущаться, потому что возмущение запретил Сенат — не время и не место для религиозных свар. Отец Григорий уже язык стёр в яростных проповедях против богопротивных язычников, но руки его связаны. Впрочем, частные конфликты на почве религии, перетекающие в поножовщину, случаются и будут случаться, до тех пор, пока в этом вопросе не поставят жирную точку.

— В итоге мы имеем тридцать семь тысяч восемьсот восемьдесят шесть мужей, половина из которых уже состоит в нашем войске, а вторая половина либо слишком стара, либо увечна, — сделал вывод Эйрих. — Мы можем рассчитывать на двадцать тысяч девятьсот восемьдесят восемь воинов, которые и так уже в войске, а остальных я вооружать и отправлять в бой не рекомендую, ибо зря погибнут.

Их тяжёлые потери, в целом, выправили разросшиеся смешанные трибы, но это тоже специфические воины, которые сражаются вместе по прихоти судьбы, поэтому настоящего воинского доверия между ними нет, а с таким подходом битву не выиграть. Но главная прибавка к их войску — молодёжь, слишком юная, чтобы проходить испытание и идти в бой, но достаточно взрослая, чтобы начать подготовку в легионеры. Воевать с ними — губить зазря, но вот легионеров подготовить можно. Пройдёт время, нарастёт мясо, на это мясо ляжет высококачественная подготовка — вот тогда они станут необоримой силой. Но не сейчас. Сейчас их Эйрих упомянул только для обозначения, что не так уж всё у них и плохо, а то Сенат в страхе — это последнее, что ему нужно.

— Визиготские трибы дают нам ещё тридцать восемь тысяч девятьсот семьдесят шесть мужей, — продолжил Эйрих. — Из них проверенные воины, готовые идти в бой — только двадцать тысяч шестьсот тринадцать человек. О женщинах и детях нет даже приблизительных цифр.

Часть визиготских отрядов, бежавших с поля боя, так и не вернулась к обозу. Скорее всего, ушли в независимые грабители, коих полно на территории Западной империи. Также не исключено, что их может купить с потрохами как восточный император, так и западный — после перенесённого поражения они будут гладкими и покладистыми, а также на всё согласными и даже за сравнительно небольшие деньги. Встреча с этими невозвращенцами весьма вероятна в недалёком будущем…

Вандалов и маркоманнов тоже можно не считать, кто сумел, тот уже давно сбежал, а женщин и детей среди них не было. Они пришли за головой Эйриха, а теперь либо лежат в сырой земле, либо сбежали к родным племенам, чтобы рассказать там свою историю.

— В итоге, у нас в распоряжении солидное войско из сорока одной тысячи шестьсот одного воина, формально, — заключил Эйрих. — На деле же две тысячи девятьсот шестьдесят один воин имеет тяжёлые раны, не позволяющие стоять на воинской стезе, не считаю шесть тысяч юношей, что на подготовке в легионе, потому что в бой их отправлять ещё слишком рано.

Он оглядел сенаторов, до этого не озадачивавших себя точным подсчётом сил в распоряжении готов. Эйрих избавил их от необходимости напрягать престарелые головы.

— Да, выглядит внушительно и грозно, — покивал он. — Но если мы потеряем их — это будет означать конец. Больше не будет никого. Гунны, если сумеют замириться, могут собрать в два раза больше, а то и в три раза.

Сведения о гуннах слишком противоречивы, поэтому Эйрих сейчас стращал сенаторов лишь данными собственных допущений и оценочных суждений. Он хотел, чтобы старики прониклись никуда не девшейся угрозой, которую Эйрих лишь отвадил, но не устранил…

Руа не забудет. Выправить пошатнувшееся положение он может, у него всё ещё есть войско, потерял он, в основном, тех, кого можно и нужно отдавать на заклание врагам — Эйрих сам так делал в прошлой жизни, когда гнал впереди своего войска насильственно завербованных воинов и селян из покорённых народов. Смазку для мечей, призванную «размягчить» врагов ценой своей жизни. Это рабочая тактика, сохраняющая уйму жизней по-настоящему ценных воинов. Даже если ты потеряешь их всех, это даже не намёк на