Впрочем, не похоже, что Руа и остальные гунны отчётливо осознают, что именно делают с покорёнными народами, но напрашивается вывод, что они чувствуют верное направление в деле эффективного использования подневольных племён…

— Нам нужна передышка, лет на пять-десять, — вздохнул Эйрих. — Но мы не получим её ни во Фракии, ни в Паннонии. Нужно идти в Италию, к римлянам, чтобы взять на меч их плодородные земли. Не для себя. Для Отечества.

Глава двадцать девятая. Безграничная власть

/14 марта 410 года нашей эры, Западная Римская империя, Венетия и Истрия/

— Жду доклады дозоров через три часа, — приказал Эйрих. — Это уже безусловно враждебная территория, имейте в виду. Охранение лагерей на Аравиге, Хродегере, Атавульфе и Отгере — отвечаете головой.

— Сделаем, проконсул, — поклонились упомянутые тысячники и покинули шатёр.

Готам потребовалась прорва времени, чтобы добраться до этого региона, потому что столь многочисленный народ просто не может быть перемещён с приемлемой скоростью. Вечно появлялись какие-то проблемы, вынужденные задержки, а ещё Эйрих очень не хотел растягивать эти стихийные колонны, из-за чего отвлёк на оцепление дополнительных воинов, не очень довольных необходимостью «пасти» мирных.

Самого Эйриха, эдиктом консула Зевты, назначили проконсулом,[57] чтобы его распоряжения проводились в жизнь без тормозящих управленческие процессы согласований с Сенатом.

Соплеменники были недовольны тем, как именно Эйрих понимает правильное переселение племени, но от них доносились только ропот и жалобы, без противодействия, ведь идти против Эйриха — идти против Магистратуры и Сената, даже если не брать в расчёт общее значение его фигуры в их сообществе.

— Если я верно помню, то в полусотне миль отсюда будет поселение посреди холмов, а сразу за ним Тергест, — произнёс Эйрих задумчиво. — Думаю, надо обезопасить его, проверить римлян на прочность, после чего двигаться дальше.

— Будем брать? — с улыбкой поинтересовался присутствующий на военном совете франк Саварик.

— Посмотрим, — не стал делать никаких заявлений Эйрих. — Нас мало волнуют такие мелкие города, в свете того, что никто не сможет помешать нам взять Равенну. После потери столицы я поставлю римлян перед выбором: либо сдавать нам власть, либо быть готовыми к тому, что мы её у них отнимем.

— А Рим? — спросил Брана, уже полноценно перешедший под крыло Эйриха.

Зевте, как оказалось, тысячники нужны были лишь для того, чтобы было с кем распить брагу томным вечером у костра, поэтому многие из них перестали видеть перспективу пребывания при первом консуле. Некоторые держались рядом с ним по старой памяти и из уважения, но все видели, что консул давно уже решил для себя, что лучший способ достичь политического и военного успеха — не мешать Эйриху. Был, конечно, риск, что сын провалится, но опыт и история наглядно показывали консулу, что Эйрих не провалился там, где Зевта бы точно провалился…

— Тоже поставлю перед выбором, — пожал плечами Эйрих. — Но к Риму мы пойдём несколько позже. Только после того, как возьмём под полный контроль Сельскую Италию. Равенна, Медиолан, Аквилея, Патавий, Ариминий, Флорентия, Верона, Бриксия — все крупные города этого региона будут взяты и приведены к подчинению Сенату готского народа.

Сельская Италия — это региональная житница, поставляющая часть продовольствия в Пригородную Италию, где холмы и горы сильно мешают заниматься сельским хозяйством. Завладеть даже такими поставками — получить власть над югом Италии. Египет не сможет быстро покрыть недостачу, поэтому запасы провизии в южных городах начнут сокращаться, а Эйрих не будет торопиться с походом на Рим, чтобы продовольственный кризис набрал обороты.

— Просто перечислять эти города долго, а уж брать… — вздохнул Брана. — Надеюсь, что римляне проявят свою натуру и просто сдадутся.

— Вот уж вряд ли, — покачал головой Эйрих. — Мы вынуждены загнать их в безвыходное положение. Им останется либо покориться, либо сдаться, а они очень сильно боятся варваров. Некоторые боятся нас даже сильнее смерти. Сопротивление будет обязательно, но мы его сломим.

— А как ты будешь устанавливать тут власть? — поинтересовался Иоанн Феомах.

Римлянин окончательно присоединился к готскому войску ровно в тот момент, когда ему стало ясно, что дома его никто не ждёт, а с Западной империей точно покончено. Всё время до этого он пребывал в подвешенном и неопределённом состоянии, когда непонятен его статус при готах, неясны дальнейшие перспективы и вообще, никто понятия не имел, зачем он здесь нужен.

Теперь же он официально возглавил отряд добровольцев из пленных комитатских легионеров, пожелавших присоединиться к готскому войску на возмездных условиях. Деньги на их довольствие Сенат выделил, а Эйрих выделил им место в своих подразделениях. Предыдущему их командиру Эйрих не доверял, поэтому его выбор пал на Феомаха, который согласился на должность почти сразу. Теперь у Эйриха есть две центурии комитатов, представляющих собой определённую боевую ценность.

Пусть большая часть из них являются лишь слегка цивилизованными варварами, пожившими среди римлян, но выучка у них приличная и примерно приближается к готским легионерам. Это даже хорошо, что они не натуральные римляне, потому что здесь, на западе, им предстоит биться против римлян.

— У меня есть планы на это, — не стал Эйрих делиться подробностями. — И люди есть, и ресурсы — нам осталось только захватить власть, а с её установлением я разберусь самостоятельно.

— Хорошо, когда есть кто-то, знающий что делать, — усмехнулся Феомах. — Нам будут какие-то задачи?

— Вы пешие, в дозор не особо годитесь, поэтому сидите в лагере наготове, — покачал головой Эйрих. — Ваша работа — воевать, а разведкой займутся другие люди.

— Ладно, — кивнул римлянин. — Эх, не по себе мне от перспективы осады Равенны…

— Саварик, бери Агмунда, две сотни конников, после чего выдвигайся к Аквилее — хочу, чтобы вы изучили там всё досконально, расспросили местных, — перевёл Эйрих взгляд на франка. — Мне нужны точные сведения о расположенных в этом регионе силах римлян. Вряд ли они сумели найти кого-нибудь, но всё же, я хочу знать наверняка. Приступай.

— Сделаю, проконсул, — кивнул Саварик и покинул шатёр. — Агмунд, где тебя Хелла носит⁈

— Остальные — свободны, — произнёс Эйрих. — Виссарион, позови ко мне Татия!

Этот римлянин, долгое время проторчавший в Сирмии, теперь постоянно состоял при готском войске, как всеми уважаемый торговец. И вернулся он из Сирмия не один. Восемь разноплеменных рабынь, преимущественно из германцев, сейчас находятся в отдельном шатре, под присмотром стражи из дев щита. Когда они осядут на постоянном месте, Эйрих собирался закатить очень большой пир, по итогам которого Альвомир в один день станет многоженцем. Так никто не делал, но растягивать этот процесс Эйрих не хотел — уж больно дорого, а этот брак будет лишь формальным закреплением уже фактически состоявшегося положения вещей, ведь жёны будут из рабынь, что получат относительную свободу.

Сам