– И поэтому, я думаю, нам нужно время, чтобы остыть.

Внутри все оборвалось. Сердце уходит в пятки, и мне становится невыносимо больно.

– Я не могу требовать от своих парней сосредоточить все мысли и энергию на команде, когда сам не могу сделать того же. Поэтому, может, если у вас с отцом сегодня… – Джейк умолкает, неуклюже засовывая руки в карманы. – Может, будет лучше, если…

Вот она, жестокая реальность.

– … если ты останешься там, – заканчивает он.

– Ты хочешь, чтобы я уехала? – бесцветным голосом спрашиваю я.

– Все следующие три дня я собираюсь готовиться к победе над Мичиганом. Это единственное, о чем мне положено думать, Бренна. И пока ты здесь, ты будешь отвлекать меня. Мы уже убедились в этом сегодня утром. – Его голос звучит вымучено. – Мне нужно быть с моей командой.

А как же я? Почему ты не можешь быть со мной?

Мне хочется прокричать это вслух, но я все понимаю. Ни за что на свете я не покажу ему, как опустошена. Вчера вечером я доверилась ему, а сегодня он бросает меня.

Урок выучен.

– Сейчас для меня на первом месте должен быть хоккей.

И тут я слышу это – едва заметную нотку фальши. Он врет мне? На его лице столько боли и печали, что понятно: он не в восторге от нашего расставания. Но я не собираюсь умолять кого бы то ни было быть со мной. Я приму все за чистую монету. Потому что я взрослый человек и не играю в игры. Если он говорит мне, что между нами все кончено, значит, все, черт подери, конечно!

– Хорошо, Джейк. Я все понимаю.

Он замирает.

– Понимаешь?

– Хоккей на первом месте, – повторяю я за ним, пожимая плечами. – Так и должно быть. Ради этого ты вкалывал всю свою жизнь. Я и не надеялась, что ты бросишь все ради отношений, которые все равно рано или поздно закончатся.

Его губы слегка кривятся.

– Ты правда так думаешь?

– Да, – вру я, – я уже говорила тебе как-то – это все ненадолго. Ты переедешь в Эдмонтон. Мне еще год учиться в колледже. Было глупо даже начинать это. – Я поднимаюсь с дивана. – Уверена, папа не станет возражать, если я вернусь к нему. Ну, а если станет, поживу пока у Саммер. Мои домовладельцы сказали, что подвал будет готов со дня на день. Кто знает, может, он уже и сейчас готов, просто у них пока не было времени связаться со мной.

Джейк в миллионный раз проводит руками по волосам.

– Бренна…

Но он так и не продолжает. Виноватое выражение не сходит с его лица.

– Все нормально, Джейки. Давай не будем затягивать. Нам было хорошо вместе, а теперь пришло время двигаться дальше. Ничего страшного, верно?

Мне еще никогда не было так тяжело притворяться равнодушной, как сейчас. И, наверное, все-таки у меня неплохо получается, потому что Джейк печально кивает.

– Ладно, пойду соберу свои вещи, чтобы не усложнять. Там всего один ящик… – Мой голос подводит меня.

Джейк выделил мне целый ящик, а теперь забирает его. Такое ощущение, как будто кто-то взял ржавый нож и раз сто воткнул его в мое сердце.

Я вхожу в спальню Джейка и быстро освобождаю ящик, кидая вещи в чемодан. Потом забегаю в ванную в коридоре и забираю свои туалетные принадлежности и косметику. Наверняка я что-то забыла, но если Джейк свяжется со мной позже и скажет об этом, я попрошу его просто выбросить это. Даже сейчас, пока я одна, я не позволяю себе проявлять хоть какие-то эмоции. Если дам слабину, то тут же разрыдаюсь. Но мне нельзя не проронить ни слезинки в этой квартире.

Я возвращаюсь в гостиную, везя за собой чемодан. Подхожу к Джейку и сжимаю его руку. От этого прикосновения мне хочется умереть.

Он на мгновение застывает, а потом поднимает руку и касается моей щеки. Легким движением проводит большим пальцем по моей нижней губе, после чего на нем остается красное размазанное пятно.

– Не рановато ли для красной помады? – грубовато спрашивает Джейк.

– Это моя визитная карточка, – отвечаю я, а сама думаю: «Это моя броня».

И сейчас эта броня – единственное, что удерживает меня от того, чтобы не упасть в слезах к его ногам.

Джейк бросил меня.

Эти три слова тоской отдавались в моем сердце всю дорогу до Гастингса. Я так и не плакала. Думала, что буду, но, наверное, так глубоко похоронила свои эмоции при расставании с Джейком, что теперь не чувствую ничего. Совсем ничего. Я опустошена. Глаза сухие, а сердце превратилось в камень.

Когда я подхожу к парадной двери дома, волоча за собой чемодан, папин «Джип» стоит на подъездной дорожке. Надеюсь, он не выгонит меня снова. С другой стороны, даже если отец и скажет мне, что я не могу остаться, мне нужно лишь будет найти место, чтобы остановиться на ночь. Когда я ехала в поезде, позвонила Венди и сообщила, что мне можно возвращаться уже завтра утром. Они с Марком даже собираются сегодня съездить в «ИКЕА», чтобы купить кое-какую необходимую мебель. Я сказала ей, что им необязательно это делать, но, видимо, со страховкой надо еще что-то утрясти, и они настояли на том, чтобы хотя бы приобрести мне кровать.

Папа на кухне, загружает посуду в мойку. Он стоит ко мне спиной, и на какое-то мгновение я даже пугаюсь. Отец высокий и широкоплечий, у него фигура хоккеиста, и со спины он очень похож на Джейка, только темные волосы короче. От него так и веет силой, и это служит напоминанием, что мне тоже нужно быть сильной. Мне всегда нужно быть сильной перед отцом.

Я делаю вдох.

– Привет.

Папа разворачивается и тоже бросает короткое «привет».

Повисает тишина. Наши взгляды встречаются. И внезапно на меня накатывает невероятная усталость. Сейчас только час дня, а у меня уже эмоциональный упадок. Интересно, сколько еще мучительных испытаний уготовано мне на сегодня?

– Может, пойдем сядем в гостиной? – предлагаю я.

Отец кивает.

Мы усаживаемся в разные концы дивана. Я медленно вдыхаю, а потом долго, размеренно выдыхаю.

– Знаю, ты любишь, когда переходят сразу к делу, поэтому не стану тянуть. – Я складываю руки на коленях. – Я прошу прощения.

Папа слабо улыбается.

– Ты не могла бы уточнить? Тебе за многое нужно извиниться.

Я не улыбаюсь в ответ, потому что мне обидно за эту подколку.

– Не согласна с тобой. Я не буду извиняться за то, что встречаюсь с Джейком, за то, что у меня есть друзья или за то, что хожу на вечеринки. Я не стану извиняться, потому что подхожу к этому со всей ответственностью. – Я судорожно вздыхаю. – Но я извиняюсь за то, что забеременела.

Папа резко втягивает в себя воздух.

– Что?

Моего отца почти невозможно ничем удивить, но сейчас он по-настоящему потрясен. Я перебираю пальцами бусины на своем браслете и… Черт, браслет Джейка! Он у меня. Значит, мне нужно будет каким-то образом передать его ему до субботнего матча.