Но прямо сейчас этот браслет каким-то странным образом подстегивает меня. Не знаю, принесет ли он мне удачу, но смелость, которой мне обычно не хватает в присутствии отца, дает точно.

– Я прошу прощения за то, что забеременела. И за то, что ничего тебе не сказала. Это была чистая случайность. Мы с Эриком всегда были осторожны, всегда. – Я с горечью качаю головой. – Но вдруг идиотский презерватив порвался, и теперь мой отец ненавидит меня.

Папины глаза округляются. Он открывает рот, чтобы заговорить, но я не даю ему.

– Я знаю, что разочаровала тебя и… как там говорят в старых фильмах? Опозорила нашу семью?

Папа нервно смеется.

– Господи, Бренна…

Я снова перебиваю его:

– Я знаю, что ты стыдишься меня. Поверь, мне самой стыдно за то, как я вела себя. Я должна была рассказать тебе о беременности и уж тем более о своем кровотечении в тот день. Но я испугалась того, как ты отреагируешь, и позволила Эрику убедить себя в том, что это пустяки. Я была глупым ребенком. Но теперь поумнела. Честное слово.

Мое горло сжимается, и, наверное, это к лучшему, потому что я вот-вот всхлипну. И начинаю быстро моргать, стараясь удержать слезы. Если заплачу, то мы утонем в слезах.

– Я прошу тебя дать мне еще один шанс.

– Бренна…

– Пожалуйста, – умоляю я. – Я знаю, что всегда разочаровываю тебя, но хочу попытаться исправить это. Так что, пожалуйста, просто скажи мне, как, заставить тебя снова полюбить меня, как мне все исправить. Я больше не могу жить с тем, что ты стыдишься меня, поэтому скажи, что мне сделать, как…

Мой отец начинает плакать.

Это вызывает у меня шок. Я так и сижу с открытым ртом, утратив дар речи. На какую-то долю секунды мне даже кажется, что это игра моего воображения. Я никогда в жизни не видела, чтобы мой отец плакал. Для меня это нечто из области фантастики. Но да… Это слезы, самые что ни на есть настоящие.

– Папа? – растерянно спрашиваю я.

Он вытирает лицо костяшками пальцев.

– Неужели ты и правда так считаешь? – В его глазах проступает виноватое выражение. Вины за себя самого. – Неужели я заставил тебя так думать? Что я тебя ненавижу? Что стыжусь тебя?

Я с силой закусываю нижнюю губу. Если он и дальше будет плакать, я тоже заплачу, но сейчас хотя бы один из нас должен сохранять ясный рассудок.

– А это не так?

– Господи, ну конечно, не так! – Хриплым голосом отвечает отец. – Я никогда не винил тебя в том, что ты забеременела, Куколка.

И я больше уже не могу сдерживать слезы. Они струятся по моим щекам, оставляя на губах соленый привкус.

– Я тоже когда-то был молодым, – тихо говорит папа. – Я знаю, какие глупости мы можем совершать под действием гормонов и какими могут быть последствия. Конечно, я был не в восторге, но никогда не винил тебя.

Он снова вытирает глаза.

– Но после этого ты даже не мог смотреть на меня!

– Потому что я каждый раз вспоминал, как нашел тебя на полу в ванной в луже крови. – Отец переводит дыхание. – Боже мой, я в жизни не видел столько крови! И ты была белой, как привидение. А эти синие губы. Я подумал, что ты умерла. Вошел, увидел тебя и подумал, что ты мертва.

Он прячет лицо в ладонях, его широкий плечи трясутся.

Часть меня хочет придвинуться ближе, обнять его, но наши отношения в последние время были такими запутанными… Мы уже давно не обнимались, и мне неловко даже думать об этом. Поэтому я просто сижу и смотрю, как папа плачет, а у самой по щекам тоже катятся слезы.

– Я думал, ты умерла. – Он поднимает искаженное от горечи лицо. – То, что мне пришлось пережить после гибели твоей мамы, повторялось снова. Тогда мне позвонили, сообщили об аварии и мне пришлось ехать в морг для ее опознания.

Мне становится трудно дышать. Я впервые об этом слышу.

Да, я знала, что мама погибла, когда ее машина попала на лед и съехала с дороги.

Но не знала, что папе пришлось опознавать ее тело.

– Помнишь, тетя Шерил все время говорила, что ты очень похожа на свою маму? Это правда, ты ее вылитая копия. – Он стонет. – А когда я нашел тебя в ванной, ты выглядела один в один, как ее труп.

К горлу подступает тошнота, и я боюсь, как бы меня не вырвало. Даже представить себе не могу, что он чувствовал тогда.

– Я не мог смотреть на тебя, потому что мне было страшно. Я чуть не потерял тебя, а ты – единственное, что у меня есть в этом мире, единственная, за кого я по-настоящему переживаю.

– А как же хоккей? – пытаюсь пошутить я.

– Хоккей – всего лишь игра. А ты – моя жизнь.

Ой-ой. Слезы снова полились ручьями. Наверное, я рыдаю как сумасшедшая, но не могу больше сдерживаться, пусть даже из носа течет. Но папа тоже меня не обнимает. Между нами по-прежнему есть дистанция. Мы уже вступили на новую для нас территорию… Вернее, на старую, которую нужно заново восстановить.

– Прости, что напугала тебя, – шепчу я.

– А ты прости за то, что заставил думать, будто стыжусь тебя. – Отец судорожно вздыхает. – Но я не стану извиняться за все то дерьмо, что случилось потом. За то, что запрещал тебе выходить из дома, за комендантский час. Ты отбилась от рук.

– Знаю. – Я, раскаиваясь, опускаю голову. – Но с тех пор я полностью изменилась. Повзрослела, поступила в колледж. Я уже больше не стараюсь глупым поведением привлечь твое внимание. Ты был прав тогда, но сейчас я абсолютно другой человек. И мне бы хотелось, чтобы ты это понял.

Он серьезно смотрит на меня.

– Думаю, я уже начал это понимать.

– Хорошо. Потому что только так мы сможем двигаться вперед. – Я с надеждой заглядываю ему в глаза. – Как думаешь, мы сможем начать с чистого листа? Забыть о прошлом и снова узнать друг друга?

Папа быстро кивает.

– Думаю, мы сможем. – Он снова кивает, в этот раз медленнее, потому что о чем-то размышляет. – И знаешь… по-моему, это отличная идея.

Позже вечером я иду к Саммер, настолько отчаянными стали мои попытки не думать о Джейке. Я по собственной воле отправляюсь в львиное логово, где точно застану Холлиса и Хантера, и, может, даже Нейта, и все они считают, что я предала их, переспав с врагом. Я готова выслушать все обвинения и злобные слова в свой адрес, надеясь, что это разгонит мои переживания и терзания из-за того, что Джейк больше не хочет быть со мной.

Как это ни странно, но я предпочла бы побыть сегодня с папой. Я столько лет избегала того, чтобы даже находиться с ним в одной комнате, что теперь буду только рада провести время с ним. Но у него вечером встреча. Декан Брайара, похоже, хочет обсудить перспективы продления папиного договора с университетом, чего он, несомненно, заслуживает. Но еще это значит, что мне пришлось бы остаться дома одной. Наедине со своими мыслями.