Нандалее машинально перевела взгляд на стену, на которой возникало каменное изображение. Там никого не было! Но звук был таким настоящим, словно молоток только что ударил по стальному зубилу.

— ТУК!

Мелиандер! Это он подражал услышанному ею звуку. Но как?…

Нандалее еле удержалась, чтобы не встать. Он не впервые вел себя странно. Не как маленький ребенок. И что ей теперь делать? Она снова и снова задавалась этим вопросом. Как обращаться с его увечьем? Как что-то подобное могло произойти в ее утробе?

Эмерелль перестала повторять звуки, возникавшие при работе каменотеса. Наклонившись вперед, она вытянула ручки, приземлилась на ладошки и с поразительной скоростью принялась заползать на кучу каменной крошки, лежавшую у конюшен.

Увидев взгляд, которым Мелиандер проводил сестру, Нандалее почувствовала, как разбивается ее сердце. Он никогда не сможет ползать, слишком сильны его увечья. Иногда он неловко ползал на животе, но с тех пор, как начала ползать его сестра, мальчик только сидел. Перестал пытаться двигаться вперед подобным способом.

«Маленький ребенок не может так мыслить, — напомнила себе Нандалее. — Это случайность! Но этот взгляд Мелиандера, он так разумен… И жутковат…»

Свет во дворе побледнел, утратил свое сияние. Мелиандер посмотрел на ворота и улыбнулся. Нандалее повернула голову. Увидела тень, почти сливавшуюся с тьмой.

— Чего ты хочешь?

Вместо ответа Дыхание Ночи вышел во двор. Он принял облик эльфа, как бывало всегда, когда он приближался к детям.

Эмерелль перестала ползти в сторону кучи мусора, повернула голову и чуть не потеряла равновесие, а затем поползла в сторону Перворожденного.

Мелиандер издал недовольный звук, словно не хотел, чтобы его сестра добралась до дракона. Нандалее все время казалось, что ее сын чувствует некое притяжение к Темному.

Когда Эмерелль остановилась и посмотрела на брата, Нандалее подумала, что эти двое понимают друг друга без слов. Иногда они пугающе долго смотрели друг на друга, а затем кивали. Одновременно, словно договорились о чем-то в ходе молчаливого диалога.

А Темный не обращал на них внимания. Он рассматривал работу Элеборна. Эльф выбил в камне узор из переплетенных между собой линий. Не фигуру. Не цветок.

— У него не получится сделать мир прекраснее, — произнес он и, глядя на Мелиандера, добавил: — Элеборн не может заставить совершенство воцариться даже здесь.

— Как ты смеешь? — воскликнула Нандалее. — Он же…

Темный поднял голову. Их взгляды встретились. Глаза его были синими, цвета зимнего неба, отражавшегося во льду. Они отняли у нее слова, лишили дара речи. Но ярости отнять не могли.

— Я имею в виду не только… произведение. Работу Элеборна. Мелиандеру он помочь не может. Я знаю это так же хорошо, как и вы, госпожа моя.

Нандалее ненавидела эту напыщенную вежливость.

— Чего ты хочешь? — Она прекрасно осознавала, что ему не нравится такое обращение к нему — слишком прямолинейное и неформальное.

— Что ж, поскольку я полагаю, что вы не станете слушать меня, если я попрошу вас об одолжении, и зная, что еще меньше могу рассчитывать на вашу поддержку, если отдам прямой приказ, я пришел просить вас помочь Мелиандеру.

Нандалее молчала. Чего хочет от нее Темный? Краем глаза она заметила, что Эмерелль устроилась в его тени. Слишком длинной и слишком темной тени. Древний дракон улыбнулся девчушке. Он странно посмотрел на нее, и Нандалее показалось, что ему ведомо будущее Эмерелль, однако эльфийка отбросила эту мысль. Наверняка он не станет делиться с ней своими знаниями, учитывая, как она обращалась с ним.

— Что я могу сделать для Мелиандера? — Она попыталась произнести эти слова чуть более вежливо.

Дыхание Ночи присел на корточки, протянул руку Эмерелль. Девчушка продолжала ползти к нему. Совершенно бесстрашно.

— Есть способ исцелить Мелиандера, госпожа моя. Может быть, ему нужно немного подрасти, чтобы это получилось. Он должен понимать, кто он и чего хочет. Тогда у него есть надежда.

Эмерелль доползла до Дыхания Ночи, вложила свою ладошку в его и, довольная, негромко взвизгнула.

Нандалее с трудом сдерживалась. Она поклялась себе никогда больше не сражаться за него. И прекрасно осознавала, что нарушит эту клятву, спросив, чего он хочет от нее. Может быть, ее миссия, в которую он хочет ее втянуть, действительно будет выгодна Мелиандеру, но она очень хорошо знала небесных змеев, чтобы понимать, что в наибольшем выигрыше всегда оказываются именно они, когда драконники совершают для них убийства.

— Что вы имеете в виду? — Говорить приветливо, а тем более смиренно, она не могла, но эльфийка по крайней мере подчинилась формальным условиям, которые были настолько важны для драконов.

Дыхание Ночи поднял взгляд и посмотрел на нее. На губах его мелькнула улыбка. Он испытывал искреннюю радость, и, несмотря на то что она хорошо понимала двойственность ситуации, его чувства тронули ее. Эльфийка знала, что именно этого он и хотел. Манипулировать ею, только для этого он и создал ее и всех остальных драконников в Белом чертоге.

Дракон взял Эмерелль на руки. Ощущение счастья, исходившее от него, стало еще сильнее. Кроме того, он источал приятный аромат, пробудивший в ней чувства, относительно которых она думала, что давно изгнала их из своего сердца. Она невольно вспомнила о ночи, когда он наносил ей татуировку. Ночи, когда она подчинилась ему так, как никогда прежде и после. Сладкую боль, которую испытывала, смятение чувств. Воспоминания вызвали угрызения совести. Как бы сильно ни любила она Гонвалона, с ним она такого не испытывала никогда.

Дыхание Ночи подошел к Мелиандеру, опустился перед ним на колени, посадил на одеяло Эмерелль. Оба ребенка улыбались ему, полностью покорившись его заклинанию. Они не догадывались, что рядом с ними сидит хищник. Не догадывались, каков истинный облик этого существа.

— О чем вы говорите? — снова спросила она, на этот раз настойчивее.

— Вам нужно вернуться в Нангог, госпожа моя.

Этого она и опасалась.

— К великанше? — Ей никогда не забыть, как она стояла на глазу огромного существа, чувствуя себя крохотной песчинкой.

— Нет, вы должны пойти не к самой великанше, вы должны найти нечто, созданное ею. И, судя по всему, сейчас это охраняет ее сын. Он огромен. Стрела и лук не причинят ему никакого вреда. Вероятно, в мире очень мало того, что может убить его… То, что он хранит для своей матери, дети человеческие называют льдом мечты. Это кристаллы, которые, если применять их правильно, позволяют менять собственное тело по своему усмотрению. Например, может отрасти потерянная рука. Возможно и многое другое…

Нандалее почувствовала его страсть. То, что он говорил драконнице, было важно для него, но эльфийке казалось, что гораздо важнее то, что она наконец-то снова слушает его.