– Где гарантия, что так действовали только британцы? – заметил Марк. – Американцы тоже придавали большое значение дезинформированию немцев непосредственно перед открытием второго фронта. Не исключено, что и они вели радиоигру. Но, скорей всего, мы никогда об этом не узнаем.

Попытаться можно, подумала Грейс. Если бы Рэкел снова провела их в архив Пентагона… Она отмела эту мысль.

– Почему правду не обнародовали после войны?

– Никто не хочет думать о прошлом. Видишь ли, все изменилось: на арену вышли другие игроки, сформировались другие коалиции. Русские внезапно стали Советами. Немецких ученых, помогавших убивать миллионы людей, вместо того чтобы судить, привезли в США, где они стали работать над созданием атомной бомбы. Британское правительство предпочло бы похоронить это дело.

– Но не Элеонора. Она добивалась справедливости. Они намеренно продолжали вести радиоигру, подрывая все, что она создала. И Элеонора хотела сообщить об этом общественности.

– Что было потом – после того, как ты встретилась с Мари?

– Когда мы поняли, как все было на самом деле и что Элеонора невиновна, стало ясно: мы обязаны завершить то, что она начала, – сообщить факты тем, кому следует. Я помогла Мари составить заявление с изложением событий, случившихся во время войны. Фрэнки при посредничестве одного своего знакомого связался с британским послом в Вашингтоне и через него передал заявление Мари в парламент. – Грейс тогда подумала, что Мари, возможно, придется поехать в Лондон, чтобы дать показания. Она не знала, решится ли несчастная женщина вернуться в страну, которую она покинула навсегда. К счастью, им сообщили, что ее заявления будет достаточно. Правда, они затруднялись сказать, будет ли от него какая-то польза.

Но буквально несколько дней назад Фрэнки получил обнадеживающие известия.

– Статус девушек тоже изменился. Прежде напротив фамилии каждой стояло «пропала без вести, предположительно, нет в живых», теперь – «пала смертью храбрых». – Как много значит формулировка! – Джози представлена к кресту Георга[20].

– А Элеонора? – спросил Марк. Грейс покачала головой. Она останется сноской на страницах истории; о ней мало кто будет знать. Впрочем, к славе она никогда не стремилась.

Вместе с Элеонорой канули в небытие множество секретов. Разумеется, есть много такого, о чем они никогда не узнают. Кто из британцев был в курсе? Кто принял сознательное решение принести в жертву агентов? Эм-ай-6? Или это УСО предало собственных сотрудников?

Но теперь их ждет расплата, начало положено.

– Два бокала шампанского, пожалуйста, – попросил Марк официанта, когда они устроились за столиком в таверне «Стайлз» – скромном непритязательном заведении неподалеку от Центрального вокзала. – Будем праздновать.

– Ты зачем опять в Нью-Йорке? Какое-то новое судебное дело? – полюбопытствовала Грейс, когда им принесли шампанское. Она взяла свой бокал.

– Не совсем. Мне предложили поработать в составе Международного военного трибунала. Но не в Нюрнберге, а в одном из его филиалов.

– Ой, Марк, это же так здорово!

– За это я должен благодарить тебя. Помогая тебе установить истину в отношении Элеоноры и погибших девушек, я понял, что ужасно скучаю по такой работе. Решил снова попытать счастья.

– За твою новую работу, – предложила тост Грейс, поднимая бокал.

– За второй шанс, – сказал он, вкладывая более глубокий смысл в свои слова. Они чокнулись. – Я хотел повидаться с тобой.

Повидаться с ней, осознала Грейс, перед отъездом. Ее рука с бокалом на мгновение застыла в воздухе. Марк возвращался в Европу, навсегда. Она глотнула шампанского, и от пузырьков у нее защекотало в носу. Она не вправе возражать. Они провели вместе несколько приятных мгновений, на большее она не смела и рассчитывать. И все же она уже привыкла к тому, что Марк появился в ее жизни, и его предстоящий отъезд опечалил ее больше, чем она ожидала.

– Хотел спросить… – Он запнулся. – Ты не желаешь поехать со мной?

– Прошу прощения? – Грейс думала, что она ослышалась. Одно дело – поехать в Вашингтон, совсем другое – обрубить концы здесь и переселиться в Европу… с ним.

– Я мог бы договориться, чтобы тебе нашли место в аппарате трибунала. С твоими талантами следователя ты была бы для него ценным приобретением.

Грейс задумалась.

– Там ты смогла бы больше узнать о деятельности УСО и женщин-агентов. – Марк предлагал ей возможность продолжить дело Элеоноры. Заманчивая перспектива. Грейс хотелось ответить согласием, последовать за Марком в Европу, довести до конца начатое здесь. Но она понимала, что это было бы просто бегством – от самой себя, от своих проблем.

– Грейси, между мной и тобой происходит нечто особенное. – У нее перехватило дыхание. Марк вслух произнес то, что они оба чувствовали, но до сей минуты не смели признать. – Я понял это в ту же минуту, как случайно столкнулся с тобой несколько недель назад. А ты?

– И я. – Она тоже понимала, что их связывает нечто большее, чем обычная интрижка, и не смогла бы это отрицать, даже если б захотела.

– Жизнь слишком коротка, чтобы отказываться от такого дара, – убеждал ее Марк. – Почему бы не попробовать?

Он предлагал ей не просто работу – совместную жизнь. Идея переехать в Европу с Марком казалась Грейс нелепой, даже безумной. И все же ей хотелось принять его предложение. Она выяснила все, что можно, об Элеоноре и погибших девушках. В принципе, больше ее здесь ничто не удерживало.

Разве что пришла пора писать свою собственную историю.

– Марк, для меня это большая честь, и мне бы очень хотелось поехать с тобой. – Его лицо озарила надежда, и Грейс внутренне съежилась, собираясь с духом. – Но я не могу. Я связана определенными обязательствами. – Клиентов у их фирмы с каждым днем прибавлялось, и Фрэнки, пытавшийся пристроить Сэмми в школу, нуждался в Грейс как никогда. – Я не говорю «нет». Просто не прямо сейчас. Может быть, через несколько месяцев, когда здесь станет поспокойнее.

Но оба знали, что будущее не гарантировано никому. Марк отодвинулся от столика, принимая ее решение.

– И вот еще что, – сказала Грейс, когда они покинули бар. – Я хотела бы оплатить похороны Элеоноры. Если это еще возможно. – Элеонора заслуживала достойного погребения и надгробия, на котором было бы выбито имя – чтобы ее помнили. Хотя бы ее, раз уж погибшим женщинам-агентам в этом было отказано. Грейс вытащила из сумки чек, который передал ей адвокат Тома, и вручила его Марку.

Он глянул на сумму и тихо присвистнул.

– Этого хватит на более чем шикарные похороны.

– Я буду тебе очень признательна, если остальное ты передашь Мари. Ей нужно растить дочь.