— Договорились. — Хашимов отключился. Вейдеманис взглянул наДронго.

— Это очень рискованно. Вы уверены в своих людях?

— Все будет как нужно, — улыбнулся Дронго. — Я представляюсебе, как вы нервничаете. Но это наш шанс на спасение. Я думаю, что все пройдетнормально.

Мы просто используем способности каждого. Немного поможемкаждому из этих господ.

Я ему поверил. Не знаю почему, но поверил. Может, потому,что много о нем слышал. Или потому, что ждал именно такого человека. Я молил опомощи, и появился Дронго. Человек, про аналитические способности которогоходили легенды. Человек-легенда. Пожалуй, единственный, кому я мог поверить. Ихотя речь шла не только о моей жизни, но и о жизни моей дочери, я поверил емуабсолютно. Наверное, у меня просто не было другого выхода.

Я снова позвонил Сибилле. Она опять спала. Явно онапринимала снотворное или какое-то успокоительное лекарство. Хотя бы онапродержалась еще два часа. Только два часа. Возможно, даже меньше.

Дронго позвонил кому-то в Москву.

— Галина, — сказал он, — поднимись наверх к матери ЭдгараВейдеманиса.

Скажи, что сын хочет с ней говорить. И передай мне трубку.

Неужели они следили за нашей квартирой? Кажется, янедооценил Дронго.

Через несколько минут я услышу голос матери из еготелефонного аппарата.

— Что случилось, Эдгар? Ты не узнал, где Илзе?

— Все хорошо, мама, теперь уже все хорошо, — говорю я,стараясь не кашлять. — Сделай все, как тебе скажут. Ничего не бойся и сделайточно, как скажут.

— Я поняла, Эдгар, не волнуйся.

Я за нее не очень волновался. Она у меня умная и сильнаяженщина.

Должна все понять. Потом телефон взял Дронго и попросилкакую-то Галину.

— Нужно, Гала, сделать все очень аккуратно. Чтобы никтоничего не заподозрил.

Он отключает телефон и смотрит на меня. Если все получится,то я — должник этого человека до смерти. До моей смерти, уточняю я про себя, докоторой осталось не так уж много времени. Через полчаса я спустился вниз. Тамуже находились мои «наблюдатели».

— Проверим два адреса, — тихо сказал я Широкомордому, —сначала поедем на авеню генерала Леклерка. Через сорок минут я буду там. Можетевыезжать на место.

Он кивнул мне, отходя в сторону. Я поднимаюсь к себе в номери звоню Хашимову.

— Мы можем встретиться, — говорю я ему.

— Думаете загнать нас в ловушку? — смеется он. — Однажды ужесорвалось.

Нам нужен только живой Труфилов. Понимаете — живой.

— Вы его сегодня увидите. А мне нужна моя дочь.

— Она у наших людей в Москве. Как только мы получимТруфилова, мы ее отпустим.

— Вы убьете меня и мою дочь. Я вам не верю.

— У вас нет другого выхода.

— Может, вы уже ее убили…

— Не говорите глупостей. Вы подставили моих людей, которыхсхватили бандиты Кочиевского. Они их пытали, хотели узнать, где я прячусь.Думали, что все так просто.

— Мне пора выезжать по адресу, — говорю я очень твердо, —если через тридцать минут моя дочь не будет дома, вы ничего не получите. Ясмертельно болен, и мне нечего терять, — заявил я под одобрительные взглядыДронго.

— Она не будет дома! — кричит Хашимов. — Слышите — я вам наверю.

— Приведите домой, а потом, если я обману, захватите еевместе с моей матерью, — предлагаю я ему невероятную сделку.

— Зачем нам ваша мать? — спрашивает Хашимов. Но он явносмущен моим предложением. Я не ошибся, они наверняка сумели подключиться кнашему домашнему телефону и ждали, когда мы себя выдадим. Какое счастье, что яне пользовался этим телефоном. С другой стороны, Хашимов восточный человек, идля него такое предложение — свидетельство моей честности.

— Я предлагаю вам дело — приведите мою дочь к матери, —повторяю я мерзавцу. — Сделайте это, и я выдам вам Труфилова. Условие одно —моя мать должна видеть девочку. Иначе я не стану с вами разговаривать.Торопитесь, Хашимов, у нас не так много времени.

Я отключаю телефон. Дронго все рассчитал правильно. Хашимовне самый главный. Возможно, он руководит группой своих боевиков здесь, вЕвропе. Но его кто-то направляет из Москвы. А раз так, Хашимов ничего сам нерешает. Для него самое главное — найти живого Труфилова. Он им нужен. Нужны егопоказания и он сам. Это, конечно, не прокуратура. Кажется, я догадываюсь, чтопроисходит.

Кроме двух мощных групп, соперничающих за Труфилова, естьеще и бандиты Хашимова. Очевидно, у них свои счеты с Чиряевым. Возможно, что онработает на первую группу, а мы этого и не знаем. И живой Труфилов нужен им недля торжества закона, а всего лишь как козырная карта в какой-то грязнойкомбинации в подлой игре, в которой дозволено убивать людей, воровать детей,быть подлецами и мерзавцами.

Через пятнадцать минут позвонил Хашимов.

— Мы согласны, — сообщил он глухим голосом, — девочку ужевезут к вам домой. Но если вы нас обманете, она умрет. Вы меня понимаете?

— Когда они будут на месте?

— Через сорок минут.

— Вот тогда и поговорим. Вы сами знаете, Самар, мне терятьнечего.

Я набираю свой домашний телефон.

— Мама, — говорю я торопливо, понимая, что нас слушают, —сейчас к нам привезут Илзе. Ты ничего не бойся. Даже если с ней будутнезнакомые люди. Они оставят вас и скоро уйдут. Как только я позвоню. Ты меняпонимаешь?

— Все понимаю, — она старается говорить спокойно, но голос унее дрожит, — главное, чтобы Илзе была рядом со мной.

Дронго наверняка остался бы мною доволен. Но его уже нетрядом. Я теперь один и должен довести до конца свою партию. Примерно минутчерез двадцать раздался стук в дверь. Это меня немного удивляет инастораживает. Я открываю дверь и тогда вижу на пороге Широкомордого. Я ужезнаю, что его фамилия Харченко. Это он заколол несчастного в самолете. Он жесобственноручно пытал и убивал двух бандитов Хашимова в Схетоне. Непонятно, какон решился прийти ко мне.

— Что вам угодно? — спрашиваю, не показывая своего состояния.

— Когда мы едем? — выпаливает он. Конечно, они волнуются. Иясно, что ему названивает Кочиевский. Он ведь не может ни знать, ни понять,почему замолчал Виктор. Тот сообщил ему, что едет на авеню генерала Леклерка, —и замолчал. А его разбитый телефон лежит сейчас рядом с ним в квартире Сибиллы,в комнате, залитой кровью. Кочиевский волнуется не зря.