я шёл вперед, как бы сломлен не был, но теперь должен чувствовать себя недостойным и презренным лишь из-за того, что сильнее всех.

— Непросто признать поражение, когда ты прирождённый победитель. Я до сих пор не позволяю себе верить, что мы сдались в битве за Дэмленд. Это было мое первое глобальное поражение. Мы с первого дня чувствовали, что в этом бою нам победы не одержать, — Таом не смотрел на молодого командира, но знал, что и тот не него глаз не поднимет. Речь шла о самых постыдных эпизодах их жизней, такое не хочется осознавать с кем-то лицом к лицу. Уж проще бок о бок. — И хотя это моё самое грандиозное фиаско, я знаю, что в этом же моя великая победа. Продолжать биться за то, во что веришь.

— Но я в это больше не верю, — Гелиос сжал край столешницы до боли в суставах. Костяшки побелели, отчётливо выделились сухожилия и вены на мускулистых руках.

— Ты никогда не верил в эту страну. Это не твоя земля, дэмлендец.

— Точно. Но я верил в своих людей. А теперь их нет и верить мне не во что.

— Может, позволишь себе передать управление кому-то, кто ещё верит? Тому, кто жил на этой земле, а не только воевал.

— Намекаете на Дуарте? — Гелиос нервно хмыкнул. — Он, может, и неплохой управленец, но в бою он не герой. Я по-настоящему хорош, и потому недосягаем. Он же лишь удачлив.

— Не ты ли в начале нашей беседы утверждал, что только удача нам сейчас поможет?

— Здесь он держится за слишком многое. Ему терять больше, чем кому-либо. А мне нечего. Может, он и правда лучше справится с тем, чтобы сохранить как можно больше людей, — Гелиос горько усмехнулся и повторил решающие слова. — А мне терять нечего.

***

— Это будет сегодня, — Эвита посмотрела на позолоченное закатом небо. Сияющее золото птичьих крыльев. Возможно, последний её закат.

— Что будет сегодня? — Фарид поигрывал посохом, пытаясь проследить за направлением её взгляда. Он видел не золотое небо, а лишь поле боя. Спрятавшееся за лесом солнце его не интересовало так сильно, как полуразрушенные тренплощадки на необъятном зелёном поле, покрытом инеем. В лесу прятать свою безучастность к битве было проще, чем здесь. Везде как на ладони, и оставалось надеяться лишь на суматоху, в которой доведется скрыть пассивность атак.

— Последний бой, — проговорила Эвита.

«Моя смерть», — звучало в голове.

Она была бы даже рада погибнуть раньше, чтобы не приходилось каждый день повторять этот выбор. Чтобы не нужно было решать, кто больше свой. Не придумывать, как скрыть пособничество врагу, когда за спиной всегда мог оказаться бдительный шпион вроде Атласа.

Ещё одни птичьи крылья, мешавшие ей жить.

— Да. Отступать больше некуда, — Фарид хмуро посмотрел на своё обручальное кольцо. Неестественная, инородная вещь в этом месте и в это время. Любовь чужая там, где царит смерть. — Но мы сделали всё, что могли.

— Слишком мало.

— Большего нам не позволено.

— Если только хотим остаться безнаказанными.

— Не все дела стоят своих наказаний. Если бы мы активно противоборствовали своим, нас бы давно уже не было. И кто знает, скольких ещё не смогли бы спасти, если бы не наш тихий протест, — Фарид заставил себя быть серьёзным. Теперь не было выбора, только так он мог утешить сестру и самого себя.

— Но я бы так хотела…

— И мы сможем ещё бороться вольно. Уверен, мы ещё проявим себя в настоящем виде.

«Если я сегодня не погибну», — Эвита опустила глаза.

Вспоминались слова Ринтии о грядущих угрозах. Если повезёт спастись сегодня, то она будет там, в будущем, в ином месте. Бороться с чем-то большим, высшим. И тогда никто её не остановит. Дело за малым: каким-то чудом пережить этот день.

Эвите вообще не нравилось само слово «чудо», но только на него оставалось рассчитывать с тем грузом ответственности, который она несла теперь за плечами. Нельзя проиграть, нельзя сдаться, нельзя погибнуть.

— Это мы ещё посмотрим, — только и смогла ответить она брату, не выдав опасений о своей подходящей к концу жизни.

Их прервал сигнал к наступлению. Разговорам пришел конец.

***

Всё смешалось почти моментально. В считанные секунды противники схлестнулись в битве, обратились единой разноцветной массой, то и дело вспыхивающей брызгами крови. Особо смелые дуэлянты выскакивали на полуразрушенные тренплощадки, открывая себя для прицельной магической атаки, в воздухе метались разномастные вспышки угрожающе быстрых заклинаний, топкая пропитанная кровью прошлых боев земля цепляла и сковывала движения.

Под звон мечей, под крики воодушевления и вопли раненых происходило много встреч.

Вот по посоху Фарида скрежетнул меч Мериха. И секунды не прошло, прежде чем они узнали друг друга. Замерев с занесённым оружием, поглядели в глаза противника и, ведомые какой-то внутренней силой, синхронно кивнули, прежде чем отвернуться друг от друга и продолжить путь в ином направлении.

Вот Атлас вцепился когтями в арбалет Габриэля, отбросил оружие в сторону и через несколько секунд в неудачной атаке ощутил, как в лапу выше брони вошло ледяное лезвие.

Гелиос занёс свой меч и замер. Первая его нереализованная атака за день. Эвита благодарно кивнула и выскользнула из зоны поражения. Кое-что он успел перенять от Дуарте.

Вот Экайза, попавший под горячую руку Хирама, пал на сырую землю.

У Эвиты всё плыло перед глазами. Она не представляла, куда податься, кому помочь, а кого, напротив, оставить. Всё вокруг неё кружилось и убегало, не давая сосредоточиться и заметить в мешанине битвы какую-то цель.

Вдруг в неё врезался раненый Атлас, отступавший без сил продолжить бой. Но не он привлёк внимание, а атаковавший Габриэль.

Воин забыл о былом противнике и с полными слёз глазами следил за Эвитой. Она хотела что-то ему сказать, о чем-то предупредить. Но исчезла, не попрощавшись, после встречи с Таомом. Габриэль видел её как впервые.

Эвита отступила на шаг назад. Она не могла понять, тянет её ближе любовь, или толкает дальше страх. Чувства смешались, мотивы размылись. Что делать?

Они бы так и смотрели друг на друга, теряясь в переживаниях, забыв о пылающей вокруг битве, если бы им не напомнили, что некоторые ещё продолжают атаковать.

Габриэль рванулся вперед, загородив собой фею, не заметившую разящего меча. Обняв Эвиту за плечи, он прижал её к груди, желая укрыть от всех ужасов этого мира. По полю боя пронеслась золотая вспышка. Эвита смотрела, как следом за руками Габриэля её укрыли огромные крылья, а атакующий меч разбился о сияющий золотой барьер.

В этот момент она ещё не знала, что больше