Есть среди всего прочего и довольно вместительный концертный зал, блеск, комфорт, придраться не к чему. И сегодня в нем будут петь суперзвезды российской эстрады. Это часть программы презентации.

Церемония открытия прогремит на всю страну, прослышат о ней и за границей. Ради этого и приглашены отечественные и западные журналисты, вряд ли кто захочет отказаться. А пресса в таком деле значит очень много. Реклама – этим словом сказано все.

О гостиничном комплексе «Москва—Россия» должны знать все!

К торжеству допущены только избранные. Элита отечественного и мирового бизнеса, звезды кино и эстрады, известные шоумены. Словом, цвет общества. И это тоже для рекламы.

Приглашены и приятели Антона по «подлунному миру». Воры в законе, крупные авторитеты. Но они держатся в стороне от «акул пера». Они предпочитают не засвечиваться, поэтому объективы телекамер обходят их стороной.

Антону бы радоваться столь значительному событию, но на презентацию он отправлялся с камнем на душе.

И все из-за Лизы.

Ну как она не понимает, что ей никогда не дотянуться до Пугачевой или Ротару. А потому ей не место сегодня на сцене в одном ряду с ними. Если она сегодня будет петь, то скорее всего испортит вечер, даст повод для нелестных отзывов в прессе. А это может плохо отразиться на его планах.

Он сказал ей об этом мягко, стараясь не задеть самолюбия. Она всегда его понимала, должна понять и сейчас. Но не тут-то было. Она взбесилась. Закатила истерику, скандал. Такой он ее никогда еще не видел.

Она вдруг стала ему неприятна.

– Петь ты не будешь и не мылься, – вежливо, но жестко поставил он точку в их разговоре.

– Но я хочу! Хочу! И буду! – Она не могла остановиться.

Плевал он на ее хотение. Он ушел, хлопнув дверью.

* * *

На банкете Лиза появилась уже после концерта. Да, она не пела сегодня на равных с Пугачевой, но только из-за опоздания – так пусть все и думают. А царицей этого вечера будет она, пусть ее непонятливый любовничек знает, кого он сегодня обидел.

Дорогое платье от Версаче, золото, бриллианты – этим здесь никого не удивишь. Но красотой, сексуальностью – вот этим она выгодно отличалась от других дам. Мужчины, эти важные господа и самодовольные ослы, в открытую пялились на нее, так и топтали ее взглядами. Даже о своих спутницах забывали. Каждый, наверное, полжизни бы отдал, чтобы оказаться с ней наедине.

А она с радостью отдалась бы каждому из них по очереди, а можно и оргию устроить: она одна и они все. Ах, как здорово было бы провернуть такое на виду у этих важных господ. Сливки общества, да чхать она на них хотела.

Но, увы, ей следует держать себя в узде. Антон – ужас, как надоел он ей! – не просто мужчина, он еще вдобавок и крупная фигура в преступном мире. Гангстер, мафиози. Шутки с ним могут иметь очень плохой конец. А жить она еще хочет. И не как-нибудь, а хорошо жить.

Подло все-таки он с ней поступил! Не пустил на сцену. Плохо, мол, поешь. Вечер, говорит, испортишь. Сказал бы еще, что рылом не вышла.

Ей бы смириться. Ведь и в самом деле, куда ей тягаться с суперзвездами! Ну не будет она рядом с ними смотреться. Так нет же, не удержалась, перешла на повышенные тона. Ну и что? Разве у нее нет самолюбия? Почему она должна позволять топтать себя ногами?..

Нет, изменять она Антону не станет. Но пофлиртовать кое с кем – в этом невинном удовольствии она себе не откажет. Пусть поревнует милый, пусть позлится. Пусть почувствует свою вину перед ней. Глядишь, в следующий раз будет умнее.

Лиза порхала по залу как мотылек. От одной группы гостей к другой. В руке бокал дорогого вина, а на губах улыбка. И болтает без умолку. Она не дура, ей все обо всем известно, никто не сможет упрекнуть ее в неумении вести разговор. Она хочет, чтобы ею восхищались.

Но мужчины только вид делают, будто им интересно слушать ее, это видно. Все их помыслы сейчас в другом – в глубоком вырезе ее платья и в ее трусиках. О! Она умеет разжечь мужскую страсть, умеет быть желанной.

Только почему не смотрит на нее Антон? Не замечает? Или не желает замечать?

* * *

Антон не выпускал Лизу из поля зрения, но нарочно обходил ее своим вниманием.

Блудливая сучка! Что она себе позволяет? Блядует напропалую у всех на глазах. Выставляет его на посмешище. Ну ничего, она об этом пожалеет.

Но думал он о ней недолго. Мысли о ней скоро вылетели у него из головы.

Он стоял в одной компании с мэром столицы, с двумя министрами из российского правительства. Высоко забрался, друг, высоко. Мысль об этом льстила ему.

И тут его взгляд коснулся молодой женщины в вечернем костюме. Минимум косметики, из драгоценностей одни лишь бриллиантовые сережки. Все просто. Но эта простота кажущаяся, она стоит больших денег.

Женщина была по-настоящему красива. Перед ней невольно расступались.

Появилась она, видно, только сейчас. Иначе он увидел бы ее раньше. Ее просто невозможно не заметить.

Она медленно пробиралась через зал, шла легкой грациозной походкой знающей себе цену женщины. Ее узнавали, к ней подходили, чтобы засвидетельствовать свое почтение, кое-кто заискивающе улыбался. Видно, она далеко не последний человек в мире крупного бизнеса. Она госпожа в самом полном смысле этого слова. Из сильных мира сего. Но на лице ни тени гордыни, чванства.

Ее лицо... Он видит ее впервые, но уверен, что видел уже не раз. Ее глаза, ее волосы, ее губы. А эта улыбка...

Нет, этого не может быть! На какое-то мгновение Антон перестал верить в реальность происходящего.

Настя?.. Настя. Настя!

Да, это, без сомнения, она.

1

Капитан Костоглодов. Александр Макарович. Так звали его когда-то. А что сейчас? «Петух», «петушара».

И все «петушиные» мучения из-за нее, из-за Леночки, целки долбаной.

Ходила все по двору, малолеточка хренова. Все голыми ляжками светила. Только глянешь на нее, так никаких сил терпеть уже нет. Ну, вот и доигралась девочка. Подловил он ее как-то вечером, затащил за гаражи. Она барахталась у него в руках, вырваться все пыталась. Но он держал ее крепко. И закричать все норовила. Но он был начеку, его ладонь плотно обжимала ее рот.

Увидел его какой-то хрен, поднял хай, а тут и милиция, как на заказ. И хоть генералом будь, хоть министром, ничего не поможет. Короче, скрутили его и в «луноход».

А через пару месяцев он оказался на скамье подсудимых. И суровый приговор: девять лет в колонии строгого режима.

Обычно ментов, даже из бывших, ссылают в особую колонию, в тринадцатую. А тут об этом как будто все забыли. И загремел он на общую «свалку».