«Зал энциклопедий», – прошептал замок, и Фурия тихо повторила его слова.

Кэт посмотрела на Фурию со смесью удивления и беспокойства, за́мок же распахнул между двумя витринами потайную дверь, скрытую под деревянными панелями. Фурия поняла: хотя и существует библиоманическая защита, но за́мок без долгих размышлений обезвредил её в угоду своей законной владелице.

«Фурия Розенкрейц, – подумала она. – Пожалуй, мне стоит уже привыкать к этому имени».

Во время их спуска на подземные этажи замка Изида вышла вперёд. Белый свет сиял между крючками её корсажа, освещая узкие каменные ступени. Фурия и Кэт осторожно следовали за ней. Петушиная книга высунула из кармана шею-шланг, но оставалась при этом необычайно молчаливой, будто из-за библиомантических вибраций, свойственных этому месту, лишилась дара речи. За ними шёл Дункан со своей сердечной книгой. Он тоже был скуп на слова и, казалось, боролся с какими-то сомнениями. Фурия вспомнила слова Кирисса про Абсолонову книгу, которую Дункан хранил у себя для Изиды. Если оба действительно были добрыми друзьями, то он взвалил на себя такую ответственность, что она ему не завидовала. Фурия охотно побеседовала бы об этом с Изидой, но сейчас вряд ли был подходящий момент.

Узкая лестница привела их в подземное помещение, напоминающее склеп. Поверх нескольких ступеней возвышался четырёхугольный камень, вероятно, алтарь, а позади него – стена с углублением в центре. Дверей в склепе не было, лишь отверстие, через которое они проникли в комнату. Свет от страничного сердца Изиды залил камеру призрачно-белым цветом.

– Мы в ловушке, – сказал Дункан.

Книги нигде не было видно, и всё же складывалось впечатление, что до недавнего времени она хранилась именно здесь. Здесь были разлиты пугающей интенсивности флюиды. Изида подошла к алтарю и положила на него руку. Сделав то же самое, Фурия заметила, что библиомантическая аура усиливается. Перед глазами её забрезжили очертания огромного фолианта, как будто в самом воздухе ещё оставался паз, где находилась книга.

Дункан не спускал глаз с лестничного пролёта. «Хотя бы один из нас сохраняет ещё трезвую голову», – подумала Фурия.

Даже Кэт, не наделённую никакими рецепторами для улавливания библиомантических энергий, казалось, поразила атмосфера этой камеры. Она поинтересовалась:

– Может, нам необходимо что-нибудь вроде ключа?

Голосом отца Фурии за́мок ответил:

«Только представитель пяти семейств может открыть проход. Он сам является ключом».

Раздался скрежет, похожий на трение камня о камень. Стена за каменными плитами поддалась. Ниша в её середине, казалось, начала расплываться, превращаясь в кружащийся водоворот, который медленными неторопливыми вращениями полностью поглощал заднюю стену.

– Прочь отсюда! – завопил Дункан, хватая за руку Кэт и увлекая её за собой вверх по лестнице.

– Нет! – протестовала Фурия. – Погодите!

Изида тоже не тронулась с места, с осунувшимся лицом наблюдая зрелище, разворачивающееся перед ними.

Вихрь всё усиливался, вбирая всё в свою орбиту, наконец он превратился в туннель, в конце которого засиял свет.

– Что это, чёрт возьми, такое? – спросила Кэт.

– Первый порог, – прошептала Фурия. – Где-то там – святая святых Академии.

Помимо двух мужчин за громадным круглым столом в первый раз с момента основания Адамантовой Академии сидели ещё четыре женщины. Джеймс слышал требование, выдвинутое баронессой, – все главы трёх семейств должны явиться на собрание Совета в сопровождении своих супруг. Эта необходимость была вызвана переворотом в замке Химмелей. То, что желала сообщить баронесса, касалось каждого. Речь шла о выживании Академии и о том, как противостоять опасности. На кону стояло (ни больше ни меньше) будущее всего библиомантического мира.

– Уступить и покинуть убежища?! – раздавался эхом под гигантским куполом зала возмущённый голос Юлия Кантоса. – Запечатать порталы, а всё, что когда-либо построила Академия, бросить на произвол судьбы?!

– Позвольте, госпожа баронесса, вы просто потеряли рассудок, – поддержал Кантоса Грегор фон Лоэнмут.

– Вне зависимости от того, что собой представляют пожиратели глубинных убежищ, – ответила баронесса Химмель, – они будут продвигаться дальше. Когда-нибудь они дойдут до Либрополиса и Уники, и, возможно, отыщут путь, чтобы пробраться сюда, в другой мир. Господа, это надлежит предотвратить, ведь реальный мир – наше последнее пристанище. Совет пренебрегал им слишком долго и сконцентрировался на контроле за убежищами. И это только одна из ошибок, допущенных за круглым столом. Пора пересмотреть кое-какие вещи и изменить основные правила.

Ропот пробежал по рядам присутствующих. Юлий Кантос и Грегор фон Лоэнмут не привыкли к упрёкам в неправильных решениях. Женщины, сидевшие рядом с ними, в свою очередь опасались, что и на них падёт тень недоверия из-за слабых аналитических способностей их супругов.

– Но сдача убежищ! – воскликнул Кантос снова, вскочив и опёршись обоими кулаками на стол. – В ночных убежищах затевается то, что приведёт к новой войне, и эта другая власть уничтожит фундамент нашего существования. Сейчас не время разжигать рознь в собственных рядах!

Баронесса тоже встала – с весьма уверенным видом, так что не было сомнения, кто из них подбирал свои слова более обдуманно.

– Фундаментом нашего существования является литература. Книги, господа, а совсем не те места, которые создали наши предшественники для вассалов и нахлебников. Старуха сказала «наши предшественники», как будто само собой разумелось, что она в качестве правопреемницы своего убитого сына теперь занимает его место в Совете. – Конечно, никто об этом не узнает, пока порталы не будут закрыты. Если кто-то может открыть новый портал, милости просим. Что же до остальных, то… там, снаружи, идеи уже заполоняют всё. Мы не можем спасти каждого, – баронесса указала на величественный купол тёмно-синего цвета, испещрённый созвездиями. – Санктуарий осаждён, хотите вы того или нет, и, даже если он это нашествие выдержит, идеи в течение очень короткого времени уничтожат все прочие глубинные убежища. Только что пал Монте-Кристо, окопы Немо – тоже, а с базаров Бастет у нас вот уже сколько дней нет никаких вестей. Не говоря уже о безымянных убежищах в глубинке, которые идеи уже, возможно, поглотили давным-давно. Мы не можем защитить всех. То, что защитная стена Санктуария всё ещё держится, совсем не должно нас подвести к мысли, что у нас против них ещё имеется шанс. На окопах Немо триста библиомантов совместными усилиями пытались предотвратить атаку, но, судя по слухам, их сопротивление было просто смято.