– Если ты собираешься покончить с собой, то лучше по шее или запястью, – сказал мертвец.

Дазен пропустил его слова мимо ушей. Грязными пальцами он раздвинул рану и затолкал вонючую массу волос и грязи под кожу. Кровь полилась по его груди, ее краснота почти соблазняла его прямо сейчас взять и извлечь, но этого было недостаточно, он знал по опыту. Он положил руку на грудь и зажал рану.

Через несколько снов камера очистится его ежедневной баней. Вскоре после этого, в зависимости от того, как верно он распланировал и как точно угадал, он либо спасется, либо умрет.

Пока он удерживал синий, он понял, что ему в общем мало разницы, так или иначе.

Лив неловко кашлянула, запихивая одежду в сумку.

– Я, ну, утром приходила извиниться, – сказала она.

– А? – спросил Кип. В ее руках было кружевное нижнее белье.

Отвлекает.

– Ну, когда тебя немножко убивали.

– О, эм, извинения приняты? – предположил Кип. За что она извинялась? Он взвесил мешок, который дал ему командир Железный Кулак прежде, чем исчезнуть. Похоже, Железный Кулак в мгновение ока собрал для Кипа смену одежды, бурдюк, инструменты и даже короткий меч. Кип, однако, до сих пор понятия не имел, как поудобнее пристроить мешок на плечах. Он пришел в комнату Лив, чтобы помочь собраться ей, но проще не стало. Он снова посмотрел на короткие штанишки.

– Это просто нижнее белье, Кип. – Блин, попался!

– Они прозрачные, – сказал Кип. Как может такой лоскуток вообще что-то прикрывать?

Лив опустила взгляд и чуть покраснела, но доиграла момент. Она бросила короткие штанишки Кипу, который машинально их поймал и тут же почувствовал себя неуютно.

– Не проверишь ли – они чистые? – сказала она.

У Кипа брови взлетели аж на три этажа вверх.

– Да шучу я. Я только что переселилась, и мне выдали совершенно новую одежду. Здесь все новое.

– Кроме моей доверчивости, похоже, – сказал Кип. Она дурила его дважды на дню.

Она рассмеялась:

– Ты великолепен, Кип. Все равно что дразнить брата, которого у меня никогда не было.

О, сравнение с младшим братом. Любой мужчина счастлив услышать такое от красивой девушки. Меня только что кастрировали.

– Так мне чувствовать себя более или менее неловко, держа трусы моей сестры?

Лив снова рассмеялась.

– А это лучше или хуже? – Она взяла что-то черное кружевное, похожее на две искусно связанные ленточки.

Кип ахнул.

Затем она приложила это к бедрам и вызывающе подняла бровь. Кип закашлялся.

– Думаю, мне лучше сесть, – сказал он. Она рассмеялась, как он и надеялся, хотя нельзя сказать, что шутка была только шуткой. Он попятился к креслу – и врезался в кого-то.

– Следи за собой, – сказал командир Железный Кулак. – А то напорешься на кого со своим торчащим крошечным мечом.

Кип был просто убит этими словами. Крошечным? Лив увидела выражение его лица и покатилась от хохота на кровать. Она так смеялась, что начала хрюкать – явно неуместно для девушки, – отчего расхохоталась еще сильнее.

Обернувшись, Кип ощутил руку Железного Кулака, который осторожно поддерживал его мешок так, чтобы Кип не напоролся на короткий меч в ножнах, прикрепленный сверху.

О! Так вот о каком мече речь. Кип ощутил облегчение, но тут заметил, что Железный Кулак смотрит на короткие штанишки в его руках.

– Мне найти для тебя подходящий размер? – сухо спросил Железный Кулак. Лив снова фыркнула и загоготала так, что аж задохнулась. – Аливиана, – сказал Железный Кулак. – Вы собрались? Мы уходим через пять минут.

Смех Лив тут же оборвался. Она вскочила с кровати и с дикой скоростью начала рыться в вещах. На лице Железного Кулака мелькнула удовлетворенная усмешка, затем он бросил Кипу еще один мешок и вышел. Прежде чем Кип успел спросить, Железный Кулак сказал:

– Давай, юный гений. Если не разберешься со стропами прежде, чем я вернусь…

Он не закончил угрозу. Смысла не было.

Вскоре они вместе шли к докам. Несмотря на угрозу, Железный Кулак помог им приладить рюкзаки. По большей части эта помощь состояла в том, чтобы переложить вещи из рюкзака Лив к Кипу. Когда Кип молча спросил – почему вы заставляете меня тащить ее барахло? – Железный Кулак ответил:

– Девушкой быть труднее. У тебя проблема?

Кип быстро помотал головой.

Пока они шли к докам мимо рыбаков, выгружавших улов, мелькавших взад-вперед различных подмастерьев, бездельников, торговок, споривших с капитанами о цене груза или перевозки – в целом обычный трудовой день, – многие люди на миг отрывались от дел. Конечно, не ради того, чтобы посмотреть на Кипа. Взгляды привлекал командир Железный Кулак. Он был высок, впечатляющ и красив, и шагал он, полностью углубившись в себя, но не его физические качества привлекали к нему внимание. Он, как понял Кип, был знаменит.

Обернувшись, чтобы посмотреть на лица людей, глазеющих на Железного Кулака, Кип заметил входящего на пристань Гэвина. И если из-за Железного Кулака люди на время отрывались от дел, то при виде Призмы дела замирали полностью. Гэвин шел сквозь толпу, улыбаясь и кивая людям автоматически, но они смотрели на него почти как на божество. Никто не пытался прикоснуться к самому Гэвину, но многие касались его плаща, когда он проходил мимо.

Что я делаю среди всех этих людей?

Неделю назад Кип стирал блевотину с волос и лица матери, пока та отлеживалась после очередной попойки в их лачуге на грязном полу. И никто в их задрипанном городишке его вообще не замечал. Он был всего лишь сыном этой пьянчужки. Может, жирным пареньком. Я не был там своим.

Я никогда нигде не был своим. Мать сказала мне, что я разрушил ее жизнь, а теперь я разрушаю жизнь Гэвина.

Кип не мог не думать о последних словах матери и обещании, которое он ей дал перед ее смертью. Он поклялся отомстить за нее и ничего для этого не сделал до сих пор.

Говорят, сам Орлолам следит за исполнением клятв. Кип ничего не узнал, а теперь они возвращаются.

– Эй, – сказала Лив, – ты чего такой мрачный?

Она положила руку ему на плечо, словно уколов. Они остановились на свободном пятачке на пристани, внизу у воды, и командир Железный Кулак творил люксиновую платформу на воде, первый строительный блок ялика.

– Ну, я не знаю. При мысли о Тирее я… – И вдруг неведомо откуда на глаза Кипа попытались набежать слезы при мысли об умирающей матери. Он загнал их назад, сохранив для чего-то более достойного слез. – Понимаешь, я надеюсь, что с твоим отцом все хорошо, Лив. Он… он всегда был добр ко мне.

И только он. Но даже мастер Данавис ставил стену, предел, дальше которого Кипа к себе не подпускал. Может, он хотел сохранить какую-то тайну своей жизни? Или было что-то более глубокое, что-то не так с Кипом?