адмирала Алонсо Энрикеса, присутствующего здесь, на битву с флотами королей Беламарина, Туниса и Гранады». Адмирал, сказал он, одержал в этой битве блестящую победу, и вряд ли необходимо упоминать о том, что он заслуживает вознаграждения из рук короля[622].

Закончив, таким образом, обосновывать свои рекомендации о награждении адмирала, Рохас перешёл к предложению генеральной политики короля и линии его поведения в вопросе оказания милостей. «Будет подобающим, Сеньор, — сказал он, — если с этого дня и дальше… Вы обратите пристальный взгляд на тех, кто хорошо и преданно служил Вам и кто будет и дальше [так же] служить Вам, и окажете этим людям Ваши милости…. Ибо щедрость и великодушие подобают королям, потому что приносят им любовь и привязанность подданных, в то время как жадность вызывает ненависть». Рохас завершил своё увещевание предупреждением: «Королям, которых ненавидят, служат плохо и с неохотой»[623]. Он явно счёл излишним говорить вслух об анархии, следующей за такой службой.

Этим, собственно, исчерпывалось наставление, которое первый министр дал молодому принцу перед приходом того к власти. Рохас явно хотел приобрести своей речью расположение и поддержку инфантов Арагона и их влиятельного дяди, адмирала Кастилии. Королю было чётко сказано, что он должен быть особо «великодушен» по отношению к сыновьям Фернандо де Антекера, как если бы покойный регент не снабдил их, в достаточной мере, королевскими и церковными доходами. Но эта речь была составлена ещё и для того, чтобы приобрести для юного короля поддержку у других грандов, которым, по его мнению, следует предоставить королевские пожалования не только «согласно качеству их службы», но и согласно тому, «кем они являются» (то есть их титулам, рекомендациям и т. д.)[624]. Грандам, несомненно, понравился этот подход, и адмирал Энрикес, обращаясь к кортесам, призвал Короля «запомнить сказанное ему архиепископом Толедо»[625]. В ушах Альваро всё это прозвучало как план систематического разграбления королевской казны.

Рохас, по-видимому, достиг желаемого. Аристократы решили оставить Королевский совет с неизменными составом и структурой, а следовательно, Рохас сохранил свой пост Первого советника Короля. Но инфант Энрике остался недоволен. Рохас поддерживал его брата Хуана, которому совсем не нравились амбиции Энрике в Кастилии, поэтому, несмотря на высокие слова архиепископа о «великой обязанности» короля вознаградить «сыновей» (во множественном числе) Фернандо, Энрике вовсе не был уверен в том, что Рохас пойдёт достаточно далеко в его, Энрике, вознаграждении. В особенности он сомневался в готовности Рохаса поддержать его претензии на маркизат Вильены, который он жаждал заполучить. На самом деле, всё зависело от Рохаса, потому что в королевской администрации никто, кроме него, не мог предоставлять такие большие пожалования. Теперь Энрике искал способы отнять это право у Рохаса и передать его одному из своих приближённых.

Для достижения этой цели он, вместе с некоторыми друзьями, подготовил неожиданный трюк. Когда члены совета встретились с королём для его формального и договоренного утверждения, один из них предложил, чтобы предоставление важных пожалований было поручено дону Гутьерре де Толедо, весьма уважаемому архидьякону Гвадалахары, который ни в коем случае не станет самостоятельно действовать в этом деле. Он прежде всего представит свои предложения комитету, составленному из пяти ведущих членов совета, где требуется согласие большинства, для того чтобы подать свое предложение королю[626]. Советники, предложенные в качестве членов этого комитета, были людьми, занимавшими высочайшие посты в государстве, а имя Рохаса стояло во главе списка. Выглядело это так, что нет причин возражать против такого устройства, гарантировавшего большую беспристрастность и сбалансированное суждение в выборе кандидатов на получение пожалованья. Соответственно, предложение было одобрено королём ещё до того, как Рохас успел собрать достаточно контраргументов, чтобы отклонить его.

Таким образом, совет претерпел серьёзные изменения в пользу дона Энрике. Рохас перестал быть всесильным хозяином, из чьих рук, в каком-то смысле, кормились все аристократы. Теперь Энрике мог рассчитывать на своего верного сторонника, хитрого дона Гутьерре, чтобы получить желанный приз. Ему не пришло в голову, что такой захудалый кабальеро, ничтожный Альваро де Луна разрушит весь его план.

IV

Коронация молодого Хуана неизбежно повлияла на положение Альваро при дворе. Пока Хуан был малолетним, Альваро, будучи его пажом, мог оставаться при дворе с разрешения королевы или тех, кто унаследовал регентство. Малолетний Хуан не имел власти, и его просьбы оставить Альваро на своем посту могли ничего не значить, если бы администрация решила уволить Альваро. Однако, став королём, Хуан приобрёл законную высшую власть, и Альваро мог в заметной мере рассчитывать на эту его власть в плане защиты и поддержки. С точки зрения сохранения его позиций при дворе, положение Альваро резко улучшилось. Тем не менее Альваро всё ещё считал преждевременным раскрывать свои политические стремления. Он знал, что и администрация, и королевство в целом были в руках грандов, которые найдут способ убрать его с дороги, если сочтут, что его деятельность им мешает. Поэтому он счёл необходимым продолжать выглядеть человеком, остерегающимся политики и, соответственно, избегающим оказывать влияние в политических кругах. Более того, теперь, когда он вознамерился воздвигнуть препятствия на пути знати, притворство показалось ему необходимым, как никогда. Какие бы политические шаги он ни планировал, он решил делать их втайне или выглядеть наивным как можно дольше.

В свете грядущих вскоре событий реконструкция его плана не представляет особого труда. Он пришёл к выводу, что для спасения независимости короля необходимо срочно принять две меры: во-первых, укрепить состояние королевских финансов, стремительно приближавшееся к банкротству, а во-вторых — предотвратить разбазаривание отцовского наследства вплоть до полного исчезновения. Совершенно очевидно, что для восстановления казны требовался полный пересмотр системы сбора налогов, а король должен крепко держаться за маркизат Вильена, что продемонстрирует новую политику по отношению к пожалованьям. Разумеется, обе линии действия могут сработать только при поддержке значительной силы. Но где можно найти такую силу в Кастилии, если не в правительственных кругах и при дворе? Естественно, Альваро начал поиски союзников среди лидеров администрации.

К счастью для него, Санчо де Рохас больше не контролировал королевские пожалованья. Обиженный своим устранением от должности, он ушёл из комитета по пожалованиям и вообще из администрации. Санчо де Рохас не был в состоянии делить с кем-либо власть и, таким образом, сосредоточил в своих руках целый ряд ответственных постов, которые теперь оказались вакантными. Были, вне сомнения, знатные люди, выставившие свои кандидатуры на некоторые или даже на все посты, которые занимал Рохас, но мы можем предположить, что Альваро подействовал на короля с тем, чтобы тот воздержался от принятия этих предложений. Отставка Рохаса предоставила Альваро