– Де Зут! Де Зут! Де Зут!

Формаджо оттащил Джаспера от зеркала, повалил на кровать. Кулаки Джаспера были изрезаны в кровь.

– Эй, очнись! Тебе что-то приснилось!

– Мне не приснилось, – сказал Джаспер.

«Утопия-авеню» сходит по трапу в Хук-ван-Холланд. Над пакгаузами и доками встает прерывистая радуга. У Левона в обеих руках по чемодану. Джаспер и Дин несут свои гитары. Усилители, клавишные инструменты и ударную установку предоставляет телестудия, поэтому у Эльф и Гриффа только дорожные сумки. Все идут в новый зал таможенного досмотра в порту Хук-ван-Холланд. Интерьеры, указатели, звук голландской речи, выражение лиц придают Джасперу уверенности. Когда наступает его очередь, он протягивает таможеннику свой голландский паспорт. Коренастый таможенник вглядывается в фотографию, затем поднимает взгляд на длинноволосого Джаспера и недоуменно морщится.

– Здесь написано, что вы – мужчина, – с фламандским акцентом произносит он.

«Шутка. Длинные волосы».

– Да, мне всегда так говорят.

Таможенник кивает на гитарный футляр:

– А там что? Ружье?

«Еще одна шутка?» Джаспер показывает ему «стратокастер».

На лице таможенника возникает непонятное выражение. Он смотрит за плечо Джаспера – на Эльф, Гриффа, Дина и Левона:

– Это ваша группа?

– Да. Тот, что постарше, – наш менеджер.

– Хм. А вы знаменитые?

– Не очень. Но скоро станем.

– Как называется группа?

– «Утопия-авеню».

Таможенник снова читает фамилию Джаспера.

– Вы родственник де Зутов из Миддельбурга? Судовладельцев?

Джаспер по опыту знает, что прямого ответа давать не следует.

– Очень дальний.

В комнате отдыха телестудии AVRO-TV четыре стула стоят перед четырьмя зеркалами; над каждым зеркалом горит лампочка без плафона. В углу вешалка, на выщербленных плитках пола два раздавленных таракана, за окнами – мусорные баки.

– Просто роскошь, мы явно в зените славы, – бормочет Дин.

– По крайней мере, не воняет мочой и пивом, – говорит Эльф.

– Отдохните здесь двадцать минут, – говорит помощник режиссера.

Джаспер избегает смотреть в зеркала.

«Здесь не отдохнешь».

– Готовьтесь, – говорит сотрудник. – За две минуты до начала выступления я проведу вас на сцену. Там вы исполните песни «Темная комната» и «Мона Лиза поет блюз». Потом Хенк возьмет у вас интервью. Вам еще что-нибудь нужно?

– Опиум. Шарик размером с мою голову, – заявляет Дин.

– Это можно купить в городе. После передачи.

В коридоре слышны аплодисменты. Передача начинается с выступления Shocking Blue, психоделической группы из Гааги.

– Я еще вернусь. – Помощник режиссера закрывает за собой дверь.

– Фигассе! – Дин поворачивается к Джасперу. – У вас в Голландии вся богема такая стремная?

«Это он с иронией, саркастически или серьезно?»

На всякий случай Джаспер пожимает плечами.

– Мне надо поговорить с менеджером The Hollies. – Левон надевает очки с дымчатыми стеклами. – Ведите себя хорошо и не открывайте дверь чужим дядям.

– Ха, кто бы говорил, – традиционно отзывается Эльф.

Джаспер вешает пиджак на плечики, цепляет крючок за зеркало, достает пачку «Ротманс».

– Почему ты так боишься зеркал? – спрашивает Грифф. – Ты у нас, конечно, не картина маслом, но и не то чтобы прямо страхолюдина.

Джаспер не вдается в объяснения.

– Мне от них жутковато.

– Надо же, – ворчит Грифф.

– Фобии не имеют рационального объяснения, – говорит Эльф. – На то они и фобии.

– А вот меня пугают вполне объяснимые вещи, – заявляет Дин. – Пчелы. Атомная война. Жизнь после атомной войны.

– Чума, – говорит Грифф. – Лифтовые шахты. Эльф, а ты чего боишься?

Эльф задумывается:

– Боюсь забыть слова на сцене. Или ноты.

– В таком случае пой что-нибудь на псевдовенгерском, а когда спросят, что это было, отвечай: «Авангард», – советует Дин.

– О, спасибо за подсказку. Авангард, – говорит Грифф. – Я забыл очки в гримерной. Я мигом. – Он встает.

– Истертый фокус, – говорит Дин. – Тебе не терпится разжиться телефончиком гримерши. Я с тобой. Хочу посмотреть, как она тебя отошьет.

– А я хочу послушать Shocking Blue, – заявляет Эльф. – Джаспер, пойдем?

Тишина, покой и сигарета – очень соблазнительно.

– Я тут посижу.

Тук-тук-тук, – стучат в дверь комнаты отдыха.

«Это нормальный стук», – думает Джаспер.

– Да?

В комнату заглядывает брюнет с квадратным подбородком и беспокойным взглядом.

– Джаспер де Зут? – Голос с американским акцентом.

Джаспер знает, кто это. Из The Byrds.

– Джин Кларк?

– Привет. Можно я тут посижу?

– Можно. Осторожнее, тут тараканы.

Джин Кларк наклоняется, рассматривает тараканов:

– Ох, благодать Божия.

Джаспер не уверен, надо ли на это отвечать, и на всякий случай пожимает плечами. На Джине Кларке малиновая рубашка, небрежно повязанный сиреневый галстук-шнурок, зеленые брюки и блестящие сапоги из магазина «Анелло и Давид». Он садится на стул:

– Я просек ваш альбом. Ты классно играешь на гитаре. Ты самоучка?

– У меня был учитель-бразилец. Но по большей части да, я учился самостоятельно. В череде комнат.

Джин Кларк смотрит на Джаспера, будто тот сказал что-то нелепое.

– Что ж, хорошо научился. Я услышал «Темную комнату» и первым делом подумал: «Как это Pink Floyd удалось уговорить Клэптона сыграть с ними?» Великолепно!

«Он сделал мне комплимент, – догадывается Джаспер. – Его тоже надо похвалить».

– Спасибо. Твой альбом с братьями Госдин – настоящий праздник. «Echoes»[99] – отличная вещь. Особенно примечателен восходящий большой мажорный септаккорд на фа.

– А, вот это что! Я называю его просто «фа-дурдом». Да, альбом получился неплохой. Жаль, продажи были провальными. Он остался незамеченным, потому что вышел практически в один день с новым альбомом The Byrds «Younger than Yesterday»[100].