Пришлось переступить через Голдсмита, его невидящие глазауставились на меня с немым изумлением. Я буркнул:

– Каков советник, таков и президент.

Княжна наконец пошевелилась, ее побелевшие губы задвигались:

– Мерзавец... какой мерзавец...

– Спасибо, – буркнул я.

– За что?

– Что смолчала. Ты же знала, я не курю.

– Я не знала, – ответила она с отвращением. –От тебя тогда так мерзко пахло, что я не могла разобрать...

– Это когда? – спросил я нагло.

Она начала морщить свой аристократический нос, но я вцепилсявзглядом в голых красоток на экране дисплея, раздеваются лихо, трясут выменем соттопыренными дойками. За спиной возмущенно фыркнула княжна, но я уже жаднобросился к компу, мазнул по клаве, скринсэйвер исчез, с готовностью выскочилиокошки броузера.

– Нашел время, – прошипело за моей спинойразъяренное, – дурень похотливый...

Краем глазом я видел ее изысканную фигуру, вымя тоже вформе, массажи да всякое такое, вот и дойки торчат так, что едва не прорываютткань, но пальцы мои уже судорожно бегали по клаве. Старье, а не броузер, как стаким работают, я и то вчера скачал новую версию, правда – бету, но работающую,быстро набрал команду, вышел на ICQ одного моего корреспондента, торопливонапечатал только одно слово: «Воздух!», энтерякнул, ухватил пистолет, ибо задверью уже слышались шаги отягощенного университетским образованием.

Я отодвинулся в сторону, дверь распахнулась, и в тот же мигмой палец торопливо влип в курок. Пистолет в моей руке был на уровне его пояса,чуть выше, там вроде бы печень, человек умирает от болевого шока сразу, но покая давил курок, десантник успел увидеть трупы в комнаты и перевернутый стул,выронил поднос с прозрачным стаканом, молниеносно выхватил пистолет, успевпрыгнуть в кувырке вперед, дабы сбить невидимого убийцу с прицела.

Первая пуля ударила его в бок, вторая достала в спину. Он сгрохотом обрушился на середину комнаты. Колени подломились, он завалился набок. Стелла тихонько вскрикнула. Мне почудилась жалость в ее голосе, сказалрезко:

– Если не нашел работы инженером, мог пойти токарем!

Я собрал рожки в сумку, забросил на плечо. Тяжеловато длячеловека, который давно уже ничего не поднимал тяжелее дискеты. С автоматом вруках я начал приближаться к двери, откуда появились Иванов и бравый десантниксо стаканом воды.

Стелла сказала в спину непонимающе:

– Это вниз.

– Да неужели? – удивился я.

– Дурак.

– К тому же не дворянин, -согласился я. – Чернь!..Как там у вашего предка Пушкина: «Умолкни, чернь неправославная...»

Дверь подалась без скрипа, я ожидал увидеть длинный коридор,ведущий в темные и мрачные подземелья, но широкая лесенка вела всего лишь вовторой зал, пошире и ярче освещенный, чем этот. Там стол блестел коричневымдеревом размером с огород, компы, экраны, под стенами силовые установки, номебель дорогая и изысканная.

– Кремлевские тайны, – пробормотал я. –Ладно, в другой раз...

Так же без скрипа дверь закрылась. Я подтащил стул, подперпод ручку. Между лопаток чувствовал острый взгляд княгини, потому старался непыхтеть, а когда закончил подбивать спинку под ручку, разогнулся с легкостьюшестнадцатилетнего.

– Тебя убьют, дурак, – сказала она негромко.

– Не исключено, – пробормотал я.

Торопливо метнулся через весь зал к той двери, откуда меняввели, как в этот момент прогремел мощный голос из громкоговорителя:

– Никольский! Вы с ума сошли!.. Весь город уже наш!..Страна наша!.. На что вы надеетесь? В какую норку юркнете?

Я прошипел замучено:

– Но мир еще не весь ваш...

Подобрав чужой автомат, я направил ствол в сторону изящнойбелой коробочки под потолком, палец попал в отверстие скобы. Спусковой крючокподался легко, послушно, с готовностью языческого бойца, слепо преданногомогучему вождю.

Руки тряхнуло, короткий грохот, в стене взвился дымок,полетели куски облицовки. На том месте, где был громкоговоритель, появиласьбезобразная дыра с салатную тарелку размером. Я, в самом деле, чувствовал себямогучим вождем, который властен над жизнью и смертью.

Стелла странно посмотрела:

– У тебя другое лицо...

– Я оборотень, – согласился я.

Ее плечи зябко передернулись:

– Когда в ваших руках оружие, все вы... Подуматьтолько, этот человек уверял, что он – академик!.. Такой наглой брехни свет невидел.

– Не слышал, – поправил я автоматически.

– Что? – не поняла она. – Господи, зануда савтоматом, – что может быть страшнее?

– Бога нет, – сообщил я и поднялся, стараясьгромким голосом заглушить звучный хруст в коленных чашечках. – Есть люди савтоматами.

Она спросила резко:

– Но на что ты, в самом деле, надеешься?

– На себя.

– Что? – не поняла она. – Ты – против всеймощи... против всей армии Штатов?

– Да, – ответил я. – Я – против всей мощи.

Сердце колотилось сильно, боль затихла, совсем ушла, а втеле было лихорадочное возбуждение, странный истерический восторг. Ячувствовал, что в самом деле иду на верную смерть, ибо Кремль уже захвачен,Москва в руках заговорщиков, но меня как жабу раздувало нелепой гордостью, явидел в глазах княжны, что плечи мои стали шире, грудь выдвинулась, как упетуха. Да и голос мой звучал как боевой рог, когда вызывают на поединок конныхрыцарей.

– Дурак, – произнесла она внятно.

– Эх ты, – ответил я беззлобно, – какая тыкняжна? Так, кухарка.

Обыскав десантников, я снял с одного две гранаты, что-тожутковатое, не лимонки, поискал кольца, ага, вот они. Не раздумывая, рванул заодно, колечко осталось на моем пальце, подбежал к двери, распахнул и швырнул вщель.

Я не успел ухватить вторую, как там шарахнул взрыв похожийна подземный ядерный толчок. Стены затряслись, послышался долгий скрежещущийтреск. Понимая, что вторая граната уже ни к чему, но не в силах остановиться, ясдернул чеку, швырнул, снова отпрыгнул за косяк. В зале громыхнуло так, словноя взорвал авианосец.

Дверь с треском вылетела вместе с дверной рамой. Я проводилвзглядом, как все это грохнулось на середину комнаты, ломая стол. Повезло, чтододумался отступить за стену, раздавило бы как комара, дверь толще шлюза вподводной лодке, сразу вступил в разгромленное помещение, автомат в полнойготовности, палец на крючке, и пусть только хоть что-то шелохнется...

С потолка сыпалась каменная крошка, медленно кружились,опускаясь, клочья бумаг. На полу и на столах лежали... Я поспешно отвел взгляд,даже меня эти окровавленные куски мяса вгоняют в холодную дрожь, хотя и знаю,что человек из такого же мяса, как и корова. Если разделать и положить наприлавок, хрен кто отличит.