— Жми, Серега, жми! — закричал Крысолов, перепрыгивая через пассажирскую дверцу.

— Гостеприимны тут, правда? — почесав затылок, удивленно произнес Секач, на ходу сбивая словно кегли, возникающие из темноты рычащие и мычащие фигуры. — И захотелось же тебе сюда ехать! Тоже мне, нашел где скоротать время.

— Слушай, ну не зуди, а? — недовольно скривился Крысолов. — Я-то откуда должен был знать, что здесь такое творится?

— А я тебе говорил — надо было ехать сразу на Лубны.

— Ага, ехать. Интересно, что ты запел бы, когда закончилось бы топливо, а вокруг только голые поля и пара крылачей для разнообразия. Хотел я посмотреть, как сверкал бы твой зад к ближайшей деревеньке.

— Ну и просверкал бы, так и что — впервые? — хохотнул тот. — А тут задержи нас дедок на минуть десять больше, и пиши письма на тот свет! Ты видел сколько их?

— Слава Богу, их становится меньше, — выдохнул Крысолов.

И действительно — чем ближе они подъезжали к городской черте, тем более отчетливо становилось понятно, что численность зомби пошла на убыль. Нет, они не исчезли полностью, но лишь только жилая зона с последними частными домами осталась позади, пошатывающихся в темноте фигур стало гораздо меньше. Да и брели они, казалось, вовсе не к машине, а просто на свет, как мотыльки. «Быстрых» не стало видно вообще, а «медленные» передвигались слишком неуверенно и шатко, для того чтобы предоставлять хоть какую-нибудь угрозу.

— Ну, наконец-то! — оторвав руки от руля, довольно хлопнул перед собой в ладоши Секач, точно как протестантский проповедник. — А я-то уж грешным делом думал, мы сами до Харькова добираться будем!

Вдали, справа в непробиваемой, казалось, темноте, забрезжил свет нескольких слабых, мерцающих огней, и трое сталкеров в «Разведчике», став похожими на футбольных болельщиков, напряженно следящих за решающим матчем, вытянули шеи и заерзали на сиденьях.

Больше всего в жизни теперь им хотелось, чтобы это был не мираж.

Тюремщик перемешивал колоду, тихо бормоча себе что-то под нос и час от часу хмуро поглядывая через зарешеченное стекло на дорогу. Два раза подряд ему выпадала пиковая семерка, потом — девятка пик, а поэтому сейчас, прежде чем вытянуть из старой, потрепанной колоды очередную карту, он выждал пару секунд, мысленно приказав отчего-то гулко забившемуся сердцу успокоиться, громко выдохнул и, отведя глаза в сторону, извлек из середины колоды карту. Покрутил ее в руках, постучал по ней указательным пальцем, и только теперь посмотрел на условный знак, который ему вложила в руки сама судьба.

На покрасневшем от напряжения лице сталкера, которого, казалось, в эти минуты больше волновал результат гадания, чем накатывающие одна за другой волны зомби, сначала возникло выражение крайнего замешательства, но уже спустя секунду оно застыло, став похожим на вылитую из чугуна маску ненависти. С перевернутой к нему лицом карты авантажно и горделиво, отвернувшись от Тюремщика, всматриваясь куда-то вдаль, и едва заметно прищурившись или даже усмехнувшись, вальяжно держала перед собой цветок греческая богиня мудрости и войны Афина Паллада, чей величественный профиль издревле олицетворяла дама пик.

— Да что ж это за дерьмо такое-то, а? — раздосадовано шлепнул себя по колену Тюремщик, усилием воли подавив нахлынувшее желание порвать все эти злоехидно ухмыляющиеся рисованными лицами бумажки на мелкие клочки и выбросить в окно. — В колоде вообще есть другие, твою мать, масти?

Беглым взглядом Бешеный окинул напарника с ног до головы и, не имея привычки входить в чье-то положение или хотя бы смолчать, когда от него этого требуется, довольно ощерился и, приглушив поющего что-то об опустевших стенах Сержа Танкияна, съехидничал:

— Блин, Тюрьма, я ж тебе говорю — дай рукам покой. К бабке вон лучше сходи, будешь знать тогда точно. А то к твоим десницам о, Великого Вещуна уже вторые сутки только одна масть липнет.

Тюремщик одарил напарника полным яда взглядом, подобным тому, каким встречает взъяренная жена пришедшего домой «на рогах» благоверного, и с остервенением бросил карты в открытый бардачок.

— Слышь, Беша, смотрел бы ты лучше на дорогу, а? — огрызнулся он. — А то ты же знаешь — керамика нынче дорогая, а тот, кто ее тебе ставил — уже почил в бозе. Рискуешь навсегда остаться шепелявым.

— Э-э, ты на что намекаешь-то? — поморщил лоб Бешеный, деланно округлив глаза и вскинув вверх брови. — Что ты сейчас возьмешь, и стукнешь своим вот этим вот… — он взглянул на сжатый кулак в обрезанной по костяшки пальцев перчатке, подбирая подходящее для него определение, но так как ничего остроумного в голову не пришло, продолжил: — своего лучшего друга по его кристально-белым зубам? Не боишься обрушить на себя проклятья пославших меня на вашу вероломную землю Богов Тринадцати Небес и самой богини Ицамны?

— На дорогу, говорю, смотри, посланец, — вздохнул Тюремщик. — А то ж я тебя и дальше могу послать.

— Гляди-ка! — Бешеный подпрыгнул на сидении, и радостно тыкнул пальцем в едва различимый на фоне ночного полотна контур «Разведчика» с такими же тусклыми двумя светлячками фар. — Ха, я же говорил — нашему кэпу похрену есть у него крыша или нет!

— Молодец, Крысолов, — хмыкнул Тюремщик.

Зашипела рация.

— Первый, у меня движение за бортом, — настолько тихо, что его слова с трудом разобрали, сообщил Рыжий из Базы-2. — Похоже, это люди.

Бешеный интуитивно придавил на педаль тормоза, хотя до «Разведчика», замершего на перекрестке, будто для того, чтобы уступить право первоочередного движения идущему по магистрали «Монстру», оставалось всего сотня метров, и переглянулся с Тюремщиком.

Боксер пригнул голову, выглянул в окно.

— Ты уверен, одинокий два? — настороженно водя глазами по обочинам, но так и не видя чего-либо хоть отдаленно напоминающего форму человеческого тела, переспросил он у Саши.

— У нас гости, — вместо Рыжего ответил кто-то незнакомым голосом, и лишь спустя несколько секунд замешательства, Бешеный понял, что это был голос Арийца.

— О чем ты говоришь?

— Со стороны города движутся зомби, — ответил тот как обычно беспристрастным голосом. — И их о-очень много.

— Мать бы их побрал! Какого черта здесь делают эти луноходы?! — выпалил Бешеный, когда ему удалось разглядеть мутные, медленные тени, кажущиеся просто бесформенными сгустками тьмы, то появляющиеся, то исчезающие по мере движения машины, в придорожной полосе, выделяясь нечеткими пятнами и снова сливаясь с черной мантией ночи. Вот одна из теней максимум приблизилась к дорожному полотну, и Бешеный тут же распознал в ней человеческую фигуру. Без мутаций. Без непомерно вытянутых рук или ног. В одежде. Это безо всякого сомнения был зомби.

И словно в подтверждение догадки, впереди, где все еще стоял на второстепенной дороге «Разведчик» послышались выстрелы…

* * *