class="p1">И тут троица поняла, что бессильна в данной ситуации. Они решили послушаться и отошли со своих мест. На всех трёх стульях были небольшие лужицы. Они имели ярко-зелёный, неоновый цвет. Эта странная жидкость шипела и пузырилась — она проедала деревянные сиденья стульев, капая на пол. Несомненно, эта была радиоактивная кислота.

— Вы… Вы… — не находила слов Дина.

— Дина. Успокойся. Мы можем всё объяснить. Это не то, что ты думаешь! — пот градом лился по лбу Лидии, а её две подруги дрожали от страха.

— ВЫ ТОКСИЧНЫЕ! — завизжала Дина, и весь класс резко обернулся к нашим девчонкам.

— Так, что у вас тут происходит?! — негодовала Матильда Филатовна, подходя к месту инцидента. Её крайне возмущало, что дети срывают урок. Да и к тому же жуткая вонь стояла в классе!

— Матильда Филатовна! Они токсичные! — показывала пальцем на своих, уже бывших подруг, Дина. — У них течёт радиоактивная кислота из вагинального отверстия!

— Что?! — не могла поверить своим глазам и ушам преподавательница.

— Это неправда! — сказала Лидия.

— Но тогда откуда взялась эта жидкость? — задала логичный вопрос Матильда Филатовна, указывая на стулья, которые к тому времени были уже почти полностью уничтожены склизкой зелёной кислотой.

Тут девочки ничего не могли сказать в ответ. Понятное дело, что они лгут, и Дина поймала их с поличным. Лидия не выдержала напряжения, она вся покраснела, заревела и побежала прочь. Две её подруги кинулись наутёк вместе с ней. В классе наступила гробовая тишина. Каждый присутствующий пытался в своих мыслях переварить всё, что только что произошло.

— Дина, ты молодец. Токсичным детям не место в нашем учебном заведении, — сказала Матильда Филатовна.

После этого случая Дину в классе все стали уважать и по-настоящему любить. Таким образом она смогла прекрасно влиться в коллектив и стать счастливой.

* * *

Тропинки

Здесь не было дорог. Только тропинки. И очень много деревьев. По большому счёту — только деревья и тропинки. Но это если не учитывать живность. А живности было много. И белок, и сов, и волков всяких. Такой вот лес был. Не сказать, что волшебный, но лес, как он есть — обычный. Со всеми вещами, присущими лесу.

«А тропинки откуда?» — спросите вы. Ведь тропинки животные натоптать не могут — они ведь бегают по разным местам. А не так, чтобы по одному и тому же маршруту ходить утром на работу и вечером возвращаться. Они таким не занимаются. Звери более свободные существа, более искренние, что ли, нежели люди.

А тропинки, знаете ли, явно были оставлены людьми. Но люди давно здесь уже не живут. Как давно? Достаточно давно. Это можно понять по тому, какие смелые стали белки. Не боятся подходить близко. А ведь когда рядом живёт всякий народ, пугливые белочки обычно бывают. Прячутся вечно. А здесь такого нет и в помине. И на ладошку сядут, и на макушку.

К чему я всё это? А к тому, что мы с моим другом Элиасом гуляли по тому самому лесу. Мы пытались найти жилища тех самых людей, что жили здесь когда-то. Ведь это странно — тропинки есть, а людей нет. Там, где есть тропинки, есть и жилища. А где эти жилища? Нет их! Хоть глаза выколи — нет тут никаких жилищ, и всё! Ни следа. Быть может, были у них переносные какие-то дома? Вряд ли. Здесь такое не принято. Дом есть дом. Он на месте стоять должен. Это вам не степи бескрайние с кочевниками. Это лес.

Однажды я спросил Элиаса:

— Какой день мы здесь уже шныряем?

— Гм, как будто сорок пятый. Или сорок шестой.

Я просто смотрел вперёд. Мы медленно шагали по тропинке. Элиас заговорил:

— Много уже дней мы здесь. Толку, стало быть, нет искать дальше. Нет домов.

— А тропинки откуда?

— А тропинки мы и сами натоптали!

На секунду мы остановились и смотрели друг на друга в изумлении. Я спросил:

— А зачем же мы тогда сорок шестой день занимаемся поисками? Ведь именно тропинки натолкнули на нас мысль, что нужно искать тех, кто их вытоптал!

— Честно сказать, не помню такого. Ты уж извини. Вроде как просто на природу выехали. Отдохнуть от всего суетного. А не дома искать какие-то.

И снова тишина. Слышно было, как кукушка свои песни поёт где-то вдалеке.

— Что это у тебя в руке? — резко спросил я. Он поднял её и раскрыл ладонь. Это были грибы.

Я тоже посмотрел на свою правую ладонь. Она тоже что-то сжимала. Я раскрыл её. Грибы.

* * *

Ушные палочки

Шёл урок для четвероклассников. Дети сидели за партами и внимательно слушали учителя.

— И вот поэтому, дорогие ученики, жизнь не имеет никакого смысла. Вы всё равно все умрёте, — сказал учитель Феликс. Форточка рядом с ним была открыта, и ветерок подул на его чёлку. Она изящно заколыхалась и упала Феликсу на лоб. Учитель выглядел крайне прекрасно. Этот факт не остался без внимания для детей, и они тихо восхищались.

— Но если жизнь не имеет смысла, то зачем нам учиться? — дерзко спросил Ваня с болотно-коричневыми волосами и грязными ушами, — ведь тогда можно просто сидеть и ничего не делать.

— Правильно, Иван. Так и нужно — ничего не делать. Но ваши родители вас заставляют, и вам приходится учиться. Хотя это совершенно никому не нужно.

— Ну хорошо, а тогда почему вы ведёте уроки? Это ведь тоже бессмысленно, — дерзко парировал Ваня, впившись глазами в учителя.

— А потому что… гм, — Феликс резко остановил свою речь и яростно посмотрел на выскочку Ваню. — Потому что, это… чёрт его побери, — капля пота резко прокатилась по виску красивого учителя, он весь дрожал. — Да идите вы все к чёрту! — вдруг крикнул он. Феликс подбежал к окну, разбил стекло ногой и выпрыгнул.

Дети быстро побежали и столпились у окна. Дело происходило на третьем этаже школы, и четвероклассники в глубоком изумлении наблюдали лежащего на земле учителя Феликса — у него был открытый перелом ноги, кое-где на его пиджаке были заметны кровавые пятна. Он был жив. Его поместили в клинику. Состояние оценивалось как стабильное. Многие ученики приходили к своему любимому учителю и приносили конфеты, журналы, книги.

И вот, пришёл к нему через неделю Ваня.

— Простите, Феликс, что всё так вышло. Я этого не хотел, — со всей грустью выдавил из себя Ванечка.

— Ничего, Ваня, ничего страшного. Ты хороший мальчик.

— Ну, если всё в порядке, тогда я, пожалуй, пойду.

— Стой, мне надо тебе кое-что сказать.

— Что