рассматриваются беспристрастно, как цветовые пятна. На память приходят строки Эндрю Марвелла:

Уничтожая все, что сделано

К зеленой мысли в зеленой тени.

Все действие балета происходит на авансцене, танцоры движутся словно по параллельным колеям, а задник выдвинут вперед на уровень вторых кулис. Покрытие пола до того пригорка, где лежал Фавн, черное, далее — зеленое. Освещение было задумано так, чтобы фигуры казались плоскими.

Персонажи в костюмах Бакста не выглядели закамуфлированными. Они выстраивались, создавая впечатление фриза. На нимфах были длинные туники в складку, из белого муслина с синим или рыжевато-красным узором: полосками, волнистыми линиями, орнаментом из листьев или клетчатой каймой. Они танцевали босыми с подкрашенными красным пальцами ног. На головах надеты плотно обхватывающие, ниспадавшие длинными прядями парики с золотыми шнурками. Грима было мало. Бакст подкрасил их веки «бело-розовым тоном, как у голубей». Костюм Нижинского представлял собой сплошное трико кремового цвета с темно-коричневыми пятнами на плечах, локтях, боках, ягодицах, коленях — оно напоминало шкуру теленка. У него был маленький хвост, тело у талии обхватывала виноградная лоза, на голове — плетеная шапочка золотистых волос, как у нимф, но с двумя золотыми рожками, прижатыми с обеих сторон и образующими небольшой кружок.

«Грим полностью изменил лицо Нижинского. Он подчеркнул раскосость своих глаз, и это придало ему сонное выражение. Красиво очерченный по природе рот он сделал гораздо тяжелее, так что в нем появилось нечто безгранично томное и животное. Его лицо с высокими скулами удивительно легко поддавалось трансформации. Уши он удлинил и заострил с помощью воска телесного цвета, сделав их немного похожими на лошадиные. Нижинский не имитировал, он стремился воссоздать образ умного животного, почти человека».

Только на нем и на Нелидовой в роли Высокой нимфы были золотые сандалии.

Премьера «Послеполуденного отдыха фавна» состоялась в среду 29 мая.

Означал ли водоворот звуков, написанных Дебюсси, легкий ветерок, шелестящий среди берез (хотя, возможно, в Древней Греции не было берез), или композитор думал о солнечном свете, пронизывающем листву и покрывающем пятнами воду, или блики света, лежащие на тополях Моне, или же юношескую эйфорию «Dejeuner des Canotiers»[242] Ренуара? Несомненно, они в какой-то мере отражают томный экстаз летнего полдня. Но это полдень не на Сене за городом, не в Нормандии, не в березовых рощах России и даже не в лесу неподалеку от Афин, так как по мере звучания музыки мы ощущаем экзотическое напряжение, и создается впечатление, будто оно пришло с Кипра или Крита с их томными наслаждениями, или из Дафни, рощи любви, находящейся неподалеку от Антиохеи, или из Фессалии, через которую должен проследовать кортеж Бахуса, перевозя из Азии опасный дар виноделия.

И на этих полянах Дебюсси поместил Фавна Малларме, флейта служит ему вместо свирели, звуки ее с самого начала помогают создать идиллическую атмосферу лесной чащи, следующая затем звуковая волна передает состояние летней радости и растущего желания в груди этого языческого существа, стремительное звучание музыки наводит на мысль о мимолетных встречах и тайных исчезновениях, происходящих среди деревьев.

Нижинский никогда не читал поэму Малларме, но созданный им оживший фриз легко слился с партитурой Дебюсси, найдя подходящий рисунок движений для выходов, внезапных вторжений и панических бегств.

Балет начинается тихой трелью на флейте, занавес медленно поднимается, открывая Фавна. Он сидит на высоком берегу, опираясь на правую руку и приподняв правое колено, голова его откинута назад, свирель прижата к губам; музыкальной фразе вторят рожки на фоне глиссанди арф, затем тема повторяется на флейте. Фавн неловкими, угловатыми движениями прижимает к лицу сначала одну, затем другую гроздь винограда. При третьем повторении исполненной на флейте музыкальной фразы три нимфы медленно проходят налево, за ними следуют еще две. В ходе продолжительного нежного арабеска на двух флейтах под аккомпанемент арф, а затем струнных на середину сцены быстро выходит шестая нимфа (Нижинская) и принимает выразительную позу, затем она отходит назад и становится рядом с четвертой и пятой нимфами, в это время выходит седьмая (Нелидова). Шесть нимф стоят неподвижно, пока Высокая нимфа пересекает сцену, прижав руки к груди и расстегивая пряжку на плече, так что верхнее покрывало падает, открыв короткое золотистое одеяние. Затем нимфы приходят в движение.

Во время выхода первых шести нимф Фавн не двигается; когда появляется Высокая нимфа, он провожает ее взглядом. Под звуки кларнета он поворачивает голову, а спиккато[243] виолончелей заставляет его встать. В это время нимфы, создавая причудливый узор, то опускаются на колени, то встают, упираясь руками в бока и отставив локти, а руки то опускаются на талию, то подняты над головами, они совершают волнообразные движения, словно купая Высокую нимфу в воображаемом ручье под задумчивую мелодию гобоя. Скрипки подхватывают тему гобоя. Под крещендо Фавн спускается со склона. Темп убыстряется. Четвертая и пятая нимфы уносят одно покрывало направо, первая, вторая и третья уносят другое налево. Музыка переходит в тихое соло кларнета «doux et expressif»[244]. Шестая нимфа стоит в центре сцены спиной к Фавну. Она поворачивает голову и, увидев его, с удивлением поднимает руки на уровень плеч, пальцы расставлены, затем убегает вправо. Фавн и седьмая нимфа стоят неподвижно, в то время как деревянные духовые поют тему тихого ликования. Внезапное крещендо под томную триоль. Скрипки вводят новую тему на фоне струящихся звуков арф. Фавн пытается привлечь внимание нимфы, делая прыжки и меняя их направление. Он прыгает, чтобы пересечь воображаемый ручей, берущий начало от водопада, нарисованного на заднике. Они соединяют руки, сплетают локти, но Высокая нимфа ускользает от Фавна, передвигаясь на «плоских» ногах влево. Музыка поднимается до фортиссимо, затем снова стихает, парами и поодиночке нимфы возвращаются, чтобы подобрать оставшиеся покрывала. Звучит соло скрипки под аккомпанемент непрерывных звуков рожков и трелей на флейте и кларнете. Фавн откидывает голову назад и обнажает зубы, имитируя смех, затем поднимает покрывало и восторженно рассматривает его. Под аккомпанемент арпеджио арф флейты исполняют свою первоначальную тему. Звуки гобоя стихают. Под понижающиеся стремительные аккорды стаккато деревянных духовых, плавно скользя, выходят нимфы, чтобы посмеяться над Фавном. Гобой подхватывает тему, и нимфы, воздев руки, поспешно убегают. Когда раздаются трели английского рожка и флейты, из правой кулисы выходит шестая нимфа (Нижинская), она устремляет на Фавна вызывающий взгляд, но, сконфуженная, уходит. Снова флейты повторяют свою тему, сопровождаемую струнными и тихим звоном античных тарелочек (игру на которых нимфы только что имитировали легкими хлопками в ладоши). Фавн, снова оказавшийся в одиночестве, склоняется над покрывалом, поднимает его