«Черт!» — сказала она.

Мы сели на пол и расставили фигуры. Я продвинул свою ферзевую пешку вперед на два места. Она сделала то же самое. Время для третьего этапа. Дженнифер была такой злой.

«Просто для ясности, те же правила, которые Дженнифер говорила тебе на встрече?»

Я надеялся, что она не помнит.

«Да, шахматы на раздевание. Понятно.»

«И проигравший занимается оральным сексом с победителем».

Ее глаза расширились. «Не может быть!»

Я поднялся с пола и сел на диван. «Тогда давай вернемся вниз».

Она сидела со скрещенными руками. С моей точки зрения, если она согласится, я не могу проиграть. Если она выиграет, я все равно увижу ее голой и смогу полизать ее киску. Если выиграю я, то получу минет и увижу ее голой. Беспроигрышный сценарий. Проигрыш в игре не имел никакого значения, на самом деле. «Ну, и что это будет?»

«Я согласилась на шахматы на раздевание, а не на что-то другое».

«Ты согласилась на те же правила, которые тебе сказала Дженнифер».

«Я на это не соглашалась!»

«Ну, это мои условия. Это то, что я имел в виду все это время».

«Но, но, но, я никогда не делала этого. Или другое».

Я даже не думал об этом. Я подумал, а не понимала ли это Дженнифер, и что это была также дополнительная маленькая шутка надо мной. Зная ее, так оно и было.

«У меня вроде как есть парень», — тихо сказала она. «Мы пару раз ходили в кино, но я целовалась с ним всего один раз. На самом деле я вообще ничего не делала. Мне только в сентябре исполнилось 15 лет. Вы с Дженнифер уже все сделали».

«Да, это правда. Но, насколько мне известно, Дженнифер девственница и тоже ничего такого не делала. Мы играли в шахматы на раздевание, и в основном все закончилось вничью. Мы оба оказались голыми в одно и то же время. Но она не была заинтересована в оральном сексе — это была просто дразнилка. Мы просто хорошие друзья. Мы часто подшучиваем друг над другом, и я думаю, что она хотела увидеть голого парня. Это было любопытство, и она чувствовала себя в безопасности со мной».

«Подожди, ты собирался заставить меня следовать этим правилам, когда она этого не сделала? Это подло! И нечестно!»

«Ну, судя по тому, что ты сказала, тебе плевать на подлость и несправедливость. Так что же это будет? Хочешь продолжить?»

«Ты кому-нибудь расскажешь?»

«Нет, если ты не хочешь. Я обещаю».

Дженнифер и Мелани будут меня ненавидеть. Но так тому и быть.

«А если я проиграю?» — спросила она.

«Ну, ты знаешь ставки, но я не буду заставлять тебя делать это. Я не такой парень. Девушки должны делать то, что они хотят, только тогда, когда они хотят».

«Давай поиграем. Но никому не говори, даже Дженнифер».

«Обещаю!»

Простите, девочки.

Мы сыграли. Я поменял слона на коня. Я снял носок. Она тоже. Обменялись пешками и сняли другие носки. Теперь стало интересно. Я пожертвовал пешку, чтобы открыть линию атаки. Я снял свой пояс.

«Эй, нечестно!» — запротестовала она. «У меня нет пояса».

«А у меня нет лифчика», — сказал я.

«Это не одно и то же!» — хныкала она.

«Одежда — это одежда», — сказал я совершенно серьезно.

Я решил, что лучшим вариантом будет обмен фигурами и попытка вернуть пешку. Мы оба сняли рубашки, когда ферзи покинули доску. Ладьи привели к тому, что я потерял свои джинсы, а она — свои. К счастью, стол закрывал ей вид на мою эрекцию. У нее был один лишний предмет одежды, но пока я получал его, я получал и остальное, если проигрывал. А если бы я выиграл, то непременно взял бы две фигуры или пешки.

Сейчас она играла осторожно, стараясь, чтобы у меня не было возможности разменять фигуры без потери преимущества. Она охраняла каждую фигуру, как львица охраняет своих детенышей. Наконец я нашел слабое место и без риска захватил пешку. Теперь у меня было преимущество в позиции. И ей пришлось снять лифчик.

Она посмотрела на меня и сказала: «Не смейся, пожалуйста».

«С чего бы мне смеяться?»

«Они очень маленькие».

«В тебе всего метр пятьдесят семь и ты худая. Ты хоть весишь 100 фунтов?»

«104».

Она расстегнула лифчик (он расстегивался спереди) и распахнула его, ненадолго показав мне очень маленькие груди с огромными сосками. Боже, как мне хотелось пососать их, но в данный момент это было запрещено. Она быстро прижала руку, чтобы прикрыть их.

Что-то показалось неправильным. Мне вдруг показалось, что я совершаю огромную ошибку. Может быть, дело было в том, как она прикрыла рукой свои маленькие груди. Может быть, дело было в очевидных нервах. Но это нужно было прекратить, пока дело не зашло дальше. В противном случае все могло закончиться катастрофой. Мои голова и сердце победили.

Я встал, сказал «прости» и начал одеваться.

Она сделала то же самое. Я видел, что по ее щекам текут слезы.

После того, как мы оделись, я последовал за ней в коридор, и мы спустились по лестнице. Мы зашли в библиотеку и сели за стол. Как только мы сели, в дверь вошла ее мама.

Бекки посмотрела на меня заплаканными глазами и сказала: «Мне очень жаль».

К счастью, она сидела спиной к двери библиотеки.

Ее мама просунула голову внутрь и сказала «Привет», а затем пошла готовиться к ужину. Ее отец сделал то же самое, спросив, как все прошло.

«Третья партия была вничью», — сказал я, — «так что мы разошлись».

Когда они оба были вне пределов слышимости, я сказал: «Бекки, пожалуйста, поговори со мной».

Она посмотрела на меня и сказала: «Мне было страшно. Я никогда не делала ничего подобного. Я не знала, что делать».

Она всхлипывала.

Я не был уверен, стоит ли мне встать и обнять ее, или от этого станет еще хуже.

«Мне жаль», — сказал я мягко. «Я должен был больше думать о тебе, а не о том, чего я хочу».

Она вновь обрела самообладание и сказала: «Мне так стыдно. У меня не на что смотреть. Я ничего не знаю о сексе. Мне было страшно».

Я должен был быть осторожным. «Ну, я думаю, ты красивая. И это нормально — бояться».

Она посмотрела на меня тоскливым взглядом и быстро спросила: «Я все еще нравлюсь тебе? Ты злишься на меня? Потому