Соответственно, Арианская и Несторианская школы отрицали аллегорическое правило интерпретации Священного Писания; гностики и евномиане исповедовали замену Веры знанием, как и манихеи, как Святой Августин относительно них заявляет в начале своей работы «De Utilitate credenda». Догматическое Правило, по крайней мере, в том, что касается его традиционного характера, было отброшено всеми теми сектами, которые, как Тертуллиан говорит нам, требовали собственного суждения относительно Священного Писания; и Священный принцип был нарушен ipso facto[271] всеми, кто отделился от Церкви; так, он отрицался Фаустусом, манихеем, когда он выступил против вселенского обряда, и Вигилантием, когда он выступил против поклонения мощам, и иконоборцами. Точно так же презрение к таинствам, почитанию, благочестию, святости — тоже проявления еретического духа. Что касается Протестантизма, который один в скольких направлениях, то ясно, насколько он перевернул принципы Католического вероучения.

Примечания

1. [Например, развитие само по себе — такой же принцип. И поэтому я начал размышлять дальше. Я видел, что принцип развития не только объясняет некоторые факты, но и сам по себе является замечательным философским феноменом, давая характеристику всему ходу христианской мысли. Его можно проследить с первых лет существования Католического вероучения и до наших дней, он придавал этому вероучению единство и индивидуальность. Он служил чем-то вроде испытания, которое Англиканская Церковь не смогла пройти, потому что современная Римская Церковь выражается в истине Антиохии, Александрии и Константинополя точно так же, как математическая кривая имеет свой собственный закон и выражение. Apol. p. 198, vid. also Angl. Diff., vol. i. Lect. xii. 7.]

2. University Sermons [but, more carefully in the «Essay on Assent»].

3. С. Cels. i. 9.

4. Hær. iv. 24. Euseb. Præp. Ev. i. 5.

5. [Это слишком обширная тема, чтобы здесь вместилось суждение, сделанное о ней. Я рассмотрел ее подробно в «Essay on Assent»].

6. Init.

7. Vid. also supr. p. 256.

8. pp. 142, 143, Combe’s tr.

9. pp. 144, 145.

10. p. 219.

11. pp. 221, 223.

12. pp. 229, 230.

13. pp. 230, 231.

14. Vid. Proph. Offic. Lect. xiii. [Via Media, vol. i. p. 309, &c.]

15. Один поздний автор идет дальше и утверждает, что Трентский Собор не определяет, есть ли все Откровение в Писании или нет. «Собор заявляет, что христианская „истина и благочиние содержатся в написанных книгах и в неписаных традициях“. Они прекрасно понимали, что дискуссия тогда была о том, содержится ли в Священном Писании христианское вероучение целиком или только частично. Но они не осмелились вынести решение открыто, в соответствии с современной католической точкой зрения; они не рискнули подтвердить, как они, возможно, легко сделали бы, что христианская истина „содержится частично в написанных книгах, а частично в неписаных традициях“». — Palmer on the Church, vol. 2, p. 15. Vid. Difficulties of Angl. vol. ii. pp. 11, 12.

16. Opp. t. 1, p. 4.

17. Opp. t. i. pp. 4, 5.

18. Там же, p. 9.

19. Proem. 5.

20. p. 4.

21. Lengerke. de Ephr. S. pp. 78–80.

22. pp. 24–26.

23. p. 27.

24. Euseb. Hist. iv. 14, v. 20.

25. Contr. Hær. iii. 3, § 4.

26. Ed. Potter, p. 897.

27. Ed. Potter, p. 899.

28. Clem. Strom. vii. 17. Origen in Matth. Comm. Ser. 46. Euseb. Hist. vi. 2, fin. Epiph. Hær. 57, p. 480. Routh, t. 2, p. 465.

29. Eur. Civil. pp. 394–398.

Глава 8. Применение третьего отличительного признака истинного развития — сила ассимиляции

§ 1. Ассимилирующая Сила Догматической Истины.

§ 2. Ассимилирующая Сила Священной Благодати.

Примечания.

1

Поскольку религиозные системы, истинные они или ложные, имеют один и тот же великий и всеобъемлющий предмет исследования, они неизбежно мешают друг другу как конкуренты, и в тех моментах, в которых они сходятся во мнениях, и в тех, в которых они отличаются. То, что Христианство при своем возникновении находилось в условиях соревнования и дискуссии, очевидно даже из предыдущей главы: его окружали обряды, секты и философские системы, которые рассматривали одни и те же вопросы, иногда отстаивали одни и те же истины и в немалой степени имели одинаковые внешние проявления. Они не могли стоять на месте, они не могли идти своим путем и позволить другим идти своим, они пересекли дорогу Христианству, и конфликт был неизбежен. Сама природа истинной философии по отношению к другим системам может быть полемической, эклектической, объединяющей: Христианство было полемическим; оно не могло не быть эклектическим; но было ли оно также объединяющим? Имело ли оно силу, сохраняя собственную идентичность, поглощать своих антагонистов, как жезл Аарона, который, согласно примеру Святого Иеронима, поглотил жезлы чародеев Египта? Принимало ли оно их в себя или растворялось в них? Ассимилировало ли оно их в своей собственной сущности или, сохраняя свое название, просто было заражено ими? Одним словом, было ли его развитие истинным или искаженным? И это вопрос не только о ранних его веках. И если мы рассматриваем глубокое содержание дискуссий, которые разворачивает Христианство, различные типы вопросов, им затрагиваемые, диапазон предметов, которые оно охватывает, множество стран, в которые оно вступило, глубокие философские системы, с которыми оно столкнулось, перипетии, которые оно претерпело, и длительный период времени, в течение которого оно существовало, то требует некоторого разъяснения, почему мы не должны считать его существенно модифицированным и измененным, то есть, искаженным с самого начала бесчисленными влияниями, которым оно подвергалось.

2

Между Христианством и теми религиями и философскими системами, которыми оно было окружено, равно как и Иудаизмом тех дней, существовало кардинальное различие, так как вся Истина и Откровение относились к одному источнику, Верховному и Единственному Богу. Языческие обряды, обеспечивающие поклонение то одному, то другому из десяти тысяч божеств, философские системы, которые едва ли учили о каком-либо источнике откровения вообще, гностические ереси, которые были основаны на Дуализме, обожествляли Ангелов или приписывали два Завета определенным авторам, не могли рассматривать истину, как нечто единое, неизменное, последовательное, обязывающее и спасительное. Но Христианство исходило из принципа, что есть только «один Бог и один Господь Иисус Христос»[272], и что «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в Пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне»[273]. Он никогда не оставлял Себя без свидетельства, и сейчас Он пришел не для того, чтобы отменить прежнее, но чтобы исполнить его и довести до совершенства. Его Апостолы, и только они одни, владели Божественной Вестью, почитали и защищали ее, священную и освящающую; и в столкновениях и конфликтах мнений в древние времена или в наши дни именно эта Весть, а не какое-либо неопределенное или антагонистичное учение,