теперь, что «Рузвельт» и «Эрик» шли, если так можно сказать, по следам судна «Джон Р. Брэдли», точнее – по следам экспедиции доктора Кука, с которой за год произошло следующее. В течение зимы в поселке Анноаток с помощью инуитов была пошита меховая одежда, сделаны сани и подготовлены рационы. В конце января с группой из девяти охотников Кук и Франке направились к точке старта, 103 собаки тянули 11 саней. Через некоторое время Франке, по указанию Кука, в сопровождении нескольких аборигенов вернулся в Анноаток и остановился в домике, построенном из ящиков. Кук же закончил свое, так сказать, предварительное путешествие в 400 миль на мысе Свартенвог[168] острова Аксель-Хейберг и, выбрав в спутники двух юношей, Этукишука и Авелу[169], начал свой главный поход по льдам. Два дня отряду Кука помогали друзья-инуиты, но и они повернули к дому, оставив на океанских льдах трех путешественников с 26 собаками и двумя санями.

Несчастья Рудольфа Франке

5 мая инуиты, провожавшие доктора Кука, вернулись в Анноаток, привезя письмо Франке, написанное Куком перед стартом:

«…на данный момент мы не видели ничего, что бы напоминало Землю Крокера, и я держу прямой курс на полюс. Парни хорошо справляются, и у меня много собак. Я надеюсь достигнуть своей цели. Во всяком случае, я сделаю отчаянную попытку.

Рудольф Франке. Фото Фредерика Кука

Я предполагаю, что вернусь к концу мая, но все же я хочу, чтобы к 5 июня ты был готов идти к Акпони, острову на выходе из залива Норт-Стар, куда заходят китобойные суда, и если я не вернусь – отправляйся с китобоями…

Собери все шкурки голубого песца, какие сможешь. Это станет нашими средствами на обратное путешествие. Если ты сможешь достать несколько шкур медведя, то возьми их с собой, так же как бивни моржа и нарвала, но не давай за них слишком большую цену…

Вероятно, будет много открытой воды между тобой и Эта, так что тебе лучше отправить сундук, бивни нарвала и все вещи, необходимые для возвращения, по крайней мере в Эта, если не дальше, так скоро, как только сможешь…

Итак, до свидания, и теперь – к полюсу. С уважением, Фредерик Кук».

Франке выполнил инструкции Кука и с несколькими инуитами направился на собаках в залив Норт-Стар. Он взял с собой вещи Кука и мешки с мехами и бивнями нарвала.

На полдороге Франке повредил ногу и, спрятав багаж Кука, вернулся в Анноаток. Поправившись, в начале июня он вторично пошел на юг, на этот раз в лодке. Погода препятствовала плаванию, и только через месяц Франке был у цели. Китобои уже ушли. 13 июля, оставив у местных жителей записку, невезучий Франке снова развернулся на 180 градусов. Новое плавание обернулось страданиями: боль в ноге усилилась, буря надолго задержала путешественников, кончилось продовольствие. Только 10 августа Франке добрался до Эта. Здесь, к счастью, он увидел «Рузвельт», стоящий на якоре.

На судне Франке встретили неприветливо. По свидетельству одного из матросов, «…человек едва мог ходить, но… стюард не дал ему ни глотка кофе, ни чего-то из еды. Он ушел спать на берег к эскимосам».

На следующее утро капитан «Рузвельта» Бартлетт нашел Франке, извинился перед ним и привел на корабль, приказав накормить. Франке рассказал Бартлетту и Марвину, как Кук ушел из Анноатока, о его снаряжении и о письме, в котором доктор Кук предлагал ему вернуться домой.

В этот день с охоты на моржей в Эта пришло вспомогательное судно «Эрик», на борту которого находился начальник экспедиции. Коммандер попросил врача Гудселла осмотреть Франке, а затем пригласил его к себе. «Эрик» возвращался в Соединенные Штаты, и Франке вручил Пири письмо: «Пожалуйста, мистер Пири, позвольте мне сейчас отплыть домой на Вашем втором корабле. Я буду благодарен Вам за это всю мою оставшуюся жизнь. Большое спасибо за Вашу доброту, и если я смогу быть чем-то полезен Вам, то я с большим удовольствием сделаю все, что в моих силах. С уважением, Рудольф Франке. Извините меня за плохой английский – я немец».

Пири дал согласие, но при условии, что все продукты и вещи, которые охранял Франке, будут переданы ему. Франке показал письмо Кука, но Пири возразил, что никогда и ни при каких обстоятельствах не отправлял из Гренландии в Америку каких-либо мехов или бивней; что же касается доктора Кука, то всю заботу о нем он берет на себя. Пири потребовал от Франке соответствующую расписку и пообещал выдать ему 50 долларов на дорогу от Сент-Джонса, куда шел «Эрик», до Нью-Йорка.

Франке попросил день на то, чтобы обдумать условия Пири, казавшиеся грабительскими. Угроза второй зимовки была нестерпима, и скоро появилось новое письмо, а точнее расписка, затребованная коммандером:

«…После тщательных размышлений я принял следующее решение:

Я оставляю Вам все запасы, находящиеся в Эта и Анноатоке, с тем чтобы Вы позаботились о них, так как я не смогу этого сделать… Ваши опыт и рассудительность позволят Вам распорядиться ими наилучшим образом.

Это письмо дает Вам полномочия сделать все, что Вы посчитаете нужным, в отношении пяти ящиков, связки бивней нарвалов, одного сундука с мехами и одного компаса… Это все – собственность доктора Кука, за исключением одного, самого тяжелого бивня с обломанным концом. Он принадлежит мне, и я прошу Вас принять его как подарок в ответ на Вашу доброту и гостеприимство».

В конце длинного письма Франке еще раз повторил, что, оставляя весь провиант и снаряжение, он предоставляет Пири «полную власть распоряжаться ими».

Коммандер отправил моторную лодку за вещами, оставленными Франке на полпути между Эта и заливом Норт-Стар, и лично забрал ключ от домика Кука у инуита Кулитингвы[170]. Корабельная команда снабдила Франке одеждой. Гарри Уитни – спортсмен-охотник, пассажир «Эрика» – одолжил ему 20 долларов.

По словам Франке, среди пассажиров существовало мнение, что меха и бивни Кука находятся на борту. Уже в Нью-Йорке Франке сообщил секретарю Арктического клуба Америки Брэдли Осборну: «Он [Пири] приказал мне открыть сундук Кука, что я и вынужден был сделать. Он хотел взять себе письмо Кука, адресованное мне, но после моих настойчивых просьб отдал его обратно. Я должен был передать ему меха так же, как побежденный противник сдает свое оружие победителю. Некоторые из шкур были мокрыми и заплесневелыми, но все прекрасного качества, и всего их было почти 200 штук».

Кук, излагая свою точку зрения, рассказал, что было дальше:

«Добраться до дома означало для него [Франке] выжить, остаться