в Гренландии – умереть. Судно Пири было его единственным шансом. При таких обстоятельствах он был готов подписать любую бумагу, которую ему подсунут. Однако ни в одной стране законы не дают юридической силы такому документу.

Так мистер Пири вынудил Франке передать ему мехов и кости на сумму 10 000 долларов, не говоря уже о моей станции и запасах стоимостью по меньшей мере 35 000 долларов, которые не принадлежали Франке и которые он не мог передать другому лицу. Так были захвачены… меха и кость и переправлены на возвращавшийся домой корабль Пири.

Один из бивней нарвала, который обошелся мне по меньшей мере в 1000 долларов, был отполирован и послан в подарок президенту Рузвельту. Итак, при сложившихся обстоятельствах президента сделали укрывателем краденого, не так ли?

Когда Франке в качестве пассажира вернулся на снабженческом судне Пири “Эрик”, ему предъявили счет на 100 долларов за его содержание на корабле. Предположим, это была полная стоимость его проезда на корабле. Однако бесценные меха и кость были конфискованы без зазрения совести».

Книга Пири:

В Эта со мной встретился Рудольф Франке. Он приехал на Север в 1907 году вместе с доктором Куком и попросил разрешения отправиться домой на «Эрике». Он показал мне письмо от доктора Кука; тот предписывал ему вернуться домой на каком-нибудь китобойном судне в этом же сезоне. Доктор Гудселл, хирург моей экспедиции, при обследовании установил, что Франке страдает цингой в начальной стадии и находится в тяжелом психическом состоянии, так что пришлось отправить его домой на «Эрике».

Арктический клуб Пири передал в прессу сообщение, полученное от Пири:

Что касается пяти ящиков, одного сундука и одной связки бивней нарвала, о которых упоминается в письме Франке… как о собственности доктора Кука, то я сказал Франке, что не буду вывозить ни меха, ни другие принадлежащие этой стране предметы из этих мест для кого-то; что я пошлю за всем его имуществом, за исключением мехов и бивней, и он может взять его домой. Что касается мехов и бивней, то он мог передать их мне или оставить там, где они были. Он сделал первое. Когда вещи прибыли, то шкуры были мокрые, заплесневелые и гниющие, а бивни сломаны от ударов при перевозке.

Как видим, Пири подошел к ситуации вполне прагматично и извлек из нее и материальные, и политические дивиденды.

Мэри Кук, жена доктора, послала в Арктический клуб Пири 50 долларов за проезд Франке из Сент-Джонса в Нью-Йорк, счет же на 100 долларов за содержание пассажира на судне Клуб выставил Брэдли, указав, что средства пошли «на отправку Франке домой из человеколюбия».

Собаки экспедиции (всего 246) на маленьком острове в фьорде Эта. Подпись из книги Р. Пири

Вернемся к экспедиции Пири. Коммандеру удалось, как он говорил, «завербовать нужное нам количество эскимосов» и раздобыть собак.

Он грустил:

Со странным чувством радости пополам с печалью собирал я своих смуглокожих помощников, ибо чувствовал, что делаю это в последний раз.

Впрочем, сентиментальность начальника вовсе не искупала его жутковатого прагматизма. Хенсон рассказывает:

«Коммандер Пири дал мне четкие инструкции отправить на берег Нипсангву и Миу[171] так быстро, как позволит Создатель, но прежде убедиться, что семь их дворняжек остались на борту. В головах этих двоих хаски бродили возвышенные идеи об их правах и привилегиях…

Я подчинился приказу, но это не было приятной задачей. Я знал людей, которые нуждались в собаках меньше, но им за одного щенка платили намного больше, чем было уплачено Нипсангве за стаю из семи псов. Собаки – ценное имущество для здешних людей, и эти двое зависели от своих небольших упряжек гораздо сильнее, чем от жестяных тарелок и чашек, полученных в обмен на них».

Письма Марвина

Сообщив Бриджмену о намерении идти к Северному полюсу, Кук приобрел в лице Пири яростного врага, и уже тогда, в 1907 году, началась кампания по дискредитации Кука. Его обвинили в краже идеи, метода, местных проводников-охотников, собак; прозвучали призывы проверить его по всем статьям, если по возвращении он заявит, что достиг полюса.

Теперь коммандер приближался к разгадке тайны: что с Куком? Эндрю Фримен приводит письма, которые летом и осенью 1908 года на «Рузвельте» писал Росс Марвин, личный секретарь Пири, своему другу Луису Бементу[172].

30 июля, «Рузвельт» у южных берегов Гренландии: «Мы все задаемся вопросом, встретим ли доктора Кука. Коммандер не против того, чтобы он, если захочет, вернулся на “Эрике”. Но, пожалуй, это будет незавидным окончанием его путешествия. На протяжении целого обеда коммандер объяснял нам, что он думает о докторе Куке и его вылазке… в эти края».

Херберт прокомментировал этот разговор: «Та ненависть Пири [с которой он отзывался о Куке] лучше всего представила Макмиллану, Борупу и доктору Гудселлу ситуацию непримиримого соперничества, сложившуюся между двумя этими людьми, и не оставляла никаких сомнений, на чьей стороне должна быть их преданность».

7 августа, «Рузвельт» достиг поселка Эта: «…Кажется, доктор Кук – единственная тема для разговоров здесь, но, что бы я ни сказал тебе, прошу тебя считать все конфиденциальным. С мыса Хаббарда[173]… доктор Кук отослал всех обратно, за исключением двух туземцев. Он сказал, что хочет идти к Земле Крокера, а не к полюсу.

Человек, которого он оставил здесь [Рудольф Франке], спустился до залива Норт-Стар и оставил записку, которую мы подобрали. Он в вельботе, еще не вернулся, но предполагается, что он вернется через несколько дней…

Доктор Кук и два его местных спутника еще не вернулись, у них есть парусиновая лодка, достаточно большая, чтобы разместить в ней трех человек и сани. Все это мы узнали от эскимосов. Возможно, мы увидим его белого спутника перед тем, как уйдем отсюда.

У него есть… домик в Анаротоке[174]… Также он оставил склад у мыса Хаббарда и успешно охотился на мускусных быков и медведей… Похоже, что ему повезло гораздо больше, чем мы предполагали.

Местные не особо