Хел рассмеялся и помотал головой.

— Чаще всего я «питаюсь» вином, а ещё любовью, ненавистью, страхом. Это почти всё равно, главное, чтобы чувства были сильными.

— А души? — удивился Малко.

— Пока не пробовал.

— А разве так можно? — всплеснула руками Диана.

— Ну, ты же можешь не есть мяса.

— Но мяса-то хочется… — не отставала девушка.

— Может, пожрём уже? — перебил её Хьюго. — А то я мечом намахался так, что в животе всё сосёт. Раз он нас не ест, значит, пускай. Демоны, видно, тоже бывают разные.

Студенты, всё ещё косясь на Хела, достали из корзинки хлеб, запечённое мясо, яблоки и луковицу.

Вино демонёнок поделил на всех, сказав, что ему так много не нужно.

Может, соврал. Демон¸ выросший на земле, всё-таки должен уметь хоть немного врать.

VII. Принцип пола

Пол во всём, всё в мире имеет свой мужской и женский принцип.

Это справедливо не только в физической плоскости, но и в душевной и даже в духовной. В физической плоскости пол проявляется как секс, на более высоком уровне он приобретает более совершенные формы; но повсюду тот же самый.

Никакое творчество — физическое, духовное или душевное — невозможно без этого принципа. Понимание его законов проливает свет на многие предметы, которые ставят в тупик человеческие умы.

Принцип пола действует всегда. Все вещи и все люди содержат оба начала, оба пола.

Любой мужской предмет обладает женским началом, так же и наоборот. Но это не значит, что люди должны нарушать то, что предопределено их природой. И тем более поклоняться полу.

Но не нужно и бояться его секретов. Для чистого все вещи чисты, для низкого — низки.

Глава 1. Правитель

— Но как ты вынес расставание с сыном? Ведь это же плоть от плоти твоей? — Борн спрашивал это уже во второй раз.

Они сидели с Фабиусом в саду, что вольно разросся вокруг трёх дворцов резиденции правителя.

За садом два года никто не ухаживал так, как это бы полагалось. Демону буйство природы нравилось, и он не собирался пока вразумлять ленивых садовников.

Только у входа в главный дворец, где недавно бушевала химера, опалённые кусты были аккуратно подстрижены.

Беседку Борн создал в бойком месте возле фонтана, где сходились пути ото всех трёх дворцов. И накрыл магическим куполом, чтобы вездесущие студенты не приблудились прямо к секретному разговору.

— Плоть-то как раз была адская. — Фабиус развёл руками. Вымученно улыбнулся. Потом вздохнул и налил ещё по стопке рябиновой водки, что привёз специально для Борна.

После приснопамятного разговора с Сатаной Фабиус пару недель ощущал себя больным и разбитым. Наука не шла ему в ум, и потому он наконец подыскал бургомистра для Йоры. Из бывших магов, но не бесхарактерного, чтобы сумел приструнить разросшийся ковен ведьм.

После Фабиус перевёз на остров Гартин Алиссу с ребёнком, захватил из подвала своей колдовской башни рябиновой водки и поехал в столицу на мерине. Любимый конь магистра, Фенрир, бездельничал в одной из гостиниц Вирны, поджидая, пока Диана отправится домой на каникулы.

По пути непривычный к характеру и иноходи мерина Фабиус пребывал в таком раздражении, что почти напрочь испепелил адское покрывало, безобразничающее в Пустоши. И разоблачил сонмы легенд, доставив в Вирну кусок его мохнатой обгоревшей шкуры, величиной в две коровьих.

Шкуру выставили на ратушной площади на обозрение досужих, а Фабиус отправился к Борну пить и разговаривать. В этом лечении они сейчас нуждались оба.

Фабиус был расстроен окончательной утратой иллюзий о том, что старшего сына, Дамиена, ещё можно вернуть из ада, а Борн — угнетён непрекращающейся болезнью Ханны.

Казалось, обычный магический сон не должен был причинить ей особенного вреда. Но проспав три дня и три ночи, Ханна очнулась слабой, ощущала головокружение и тошноту, перестала выносить резкие запахи и постоянно плакала.

Борн очень ждал Фабиуса. Магистру, хоть он и не был патентованным лекарем, уже полтора столетия по нужде приходилось лечить дворовых и слуг. Демон надеялся, что уж в магическом сне друг разберётся.

С настоящими лекарями в Вирне, как и в прочих городах, было сейчас очень плохо. Специальность эта была магической, и, утратив дар, лекари потеряли и квалификацию.

Конечно, многих выручал опыт, но такие умельцы боялись показываться на глаза демону.

«А что если диагноз будет ошибочным? — спрашивали они себя. — Неужели тогда на столе разложат самого эскулапа? И не на диагностическом, а на обеденном?»

Черти же в лечении людей понимали мало. Сущие не болеют, а тяжело занедужившего слугу проще съесть, чтобы не пропадало добро.

Демон очень ждал Фабиуса, и вот сегодня он наконец приехал.

Ханна ещё спала, хотя дело уже шло к обеду.

Борн велел служанкам ни в коем случае правительницу не будить, а доложить, как только она встанет с постели.

Сам же демон создал беседку в саду, велел слугам принести закуски и напитки. Он тоже понимал, что им с Фабиусом нужно даже не поговорить, а выговориться.

Ну и дела разрешить, конечно. Их тоже накопилось без меры.

— А как же душа? — Борн с удовольствием поднёс стопку к губам, и рябиновая мгновенно испарилась. — Думаешь, это был всё-таки не твой сын? Что Сатана подменил его душу и хотел тебя обмануть?

— Да даже если и не подменил… — Фабиус тоже поднёс к губам серебряную стопку тонкой работы, выпил, отправил в рот кусочек томлёной баранины. И посуда, и закуски — всё было превосходным. А вот на душе… — Душе-то я, наверно, и не отец. Никто не знает, откуда берётся у смертных душа. Чьи она наследует черты… На кого похожа…

Он сразу налил ещё. Уж лучше пить, чем такие речи.

— Думаешь, души не создаются отцом и матерью при зачатии? — заинтересовался Борн, скупо и вымученно улыбаясь.

— Если бы вместе с телесным шёл и душевный процесс зачатия, то откуда бы взялись дети у пьяных и у насильников? — невесело усмехнулся Фабиус. — Откуда там душевная работа?

— Значит, обретение души — совершенно случайный процесс? — нахмурился демон. — Как игра в кости — что выпадет, с тем и живи?

— Ах, если бы я знал это точно! — произнёс Фабиус с болью в голосе. — Но я видел: мой сын оказался чужой мне. Может, он сразу таким родился, а может, я сам виноват. Ведь я убил его мать, демон. Убил, а мог бы попытаться спасти. Я решил, что такова воля нашего мира. Что жёны магистров всегда умирают в родах, если