пока он был цел, жив-здоров и дееспособен, она за него боролась, а как только поняла, что он больше вряд ли сможет представлять из себя мужчину, да и человека вообще, сдала позиции и скрылась?

Или ее напугали последствия собственной ошибки? Одиннадцать лет вместе и такое предательство. А я его знаю несколько месяцев и готова глотки ради него рвать.

Лукавила ли я, когда говорила врачу о том, что Костя нужен мне в любом виде, и я не откажусь от него, даже не имея надежды? Совершенно нет. Абсолютно нет. Ни за что. И не потому, что я хочу показать всем явную разницу между мной и Катей, якобы вот, какая я хорошая, а она – тварь; конечно, я не стану опускаться до ее уровня, но это не главное. Основная причина заключается в том, что я люблю Костю и не оставлю в беде. Я была с ним в радости – буду и в горе. Да, я не самый хороший человек, и мой характер оставляет желать лучшего. Но я умею быть любящей и верной с людьми, которые этого заслуживают.

После того, как я забрала вещи, заполнив все надлежащие документы, было уже половина седьмого вечера. Геннадий Николаевич уговорил меня поехать домой и проспаться. Несмотря на то, что эксперт, с которым я ездила на квартиру, краны продезинфицировал, пить оттуда мне настоятельно не рекомендовали. Я и сама не собиралась.

Внезапно ощутив невероятную усталость, колоссальным грузом спустившуюся мне на плечи, веки, руки и ноги, я без споров поплелась домой, выслушав на прощание тираду Геннадия Николаевича о том, что Костя в полной безопасности, состояние стабильное, организм богатырский, и вроде бы вот-вот он откроет глаза: после этого будет ясно.

Но я почему-то кожей чувствовала: ничего не дастся нам легко и просто. Однако это меня уже не пугало. Лишь бы он действительно открыл глаза. Завтра или через неделю – неважно. Все в мире не имеет веса, кроме его состояния. Все несущественно и мелко, когда жизнь любимого человека на волоске, и ты как назло не можешь на это повлиять.

Однако беспомощной в этот раз я себя не чувствовала. Была ясность в голове, была безоговорочная уверенность в том, что все обойдется малой кровью, были силы бороться за свое счастье. Ольга гордилась бы мной – я не расклеилась, даже когда увидела Костю без сознания. Его вещи были на мне, значит, и он был со мной, от этого становилось намного проще.

Нужно было вернуться домой, отдохнуть физически и умственно, все переосмыслить как следует – без спешки, усмирив ненависть к Кате и Лене. Решения, подобные моим, надо принимать только на трезвую голову. Я имею в виду метод осуществления правосудия.

Едва я сделала шаг из автобуса на своей остановке (с твердым намерением зайти в ближайший магазинчик за бутылкой пива), я увидела Валеру. И он тоже увидел меня. Он стоял прямо возле моего дома – ждал. Чувствуя неладное, я ускорила шаг – Валера с каменным лицом стоял на месте и не шевелился под моим вопрошающим взглядом.

– Ты чего тут? – я подняла брови, прижимая к себе коробку с вещами Кости.

Валера не ожидал увидеть меня в столь приподнятом настроении, наверняка уже зная, что случилось, поэтому несколько секунд не мог сообразить, что говорить дальше.

– Ян, прости.

– За что? – тело покрылось мурашками. Валера сглотнул слюну.

– За предательство.

– О чем ты? – я поставила коробку на землю, сложила руки на груди.

– Я и Лена… Мы… с ней…

– Спите? – подсказала я.

По правде говоря, я давно о подобном догадывалась. Но обсуждать с Валерой, кого он трахает в свободное время, было не в моей компетенции, какими бы близкими друзьями мы ни были.

– Одним словом да, – кивнул он с горечью. – Понимаешь, я… Не смогу тебе этого объяснить. Ты женщина, а женщины умеют… Управлять мужчинами. Но я очень сильно раскаиваюсь.

– Что ты хочешь этим сказать? – Прищурилась я. – Что ты все знал?

– Не все! Нет! Только то, что ей нужны ключи от вашей квартиры. Зачем конкретно – она не сказала. Но я должен был помочь. Добыть. Ей. Их.

– Ты это сейчас серьезно?! Ты помогал этой суке отравить меня?

Я уже не слушала его оправданий, хотя он безостановочно что-то лепетал.

– Подумать только, и я верила этому человеку, подпускала к себе… Просила помощи. Как ты мог?

Последствия одного шока сменились новым потрясением. Я глотала ртом воздух, не понимая, как могла так крупно облажаться.

– Янке, послушай, я не знал, что речь будет идти об отраве.

– Какая нахуй разница?! Посторонние собирались проникнуть в мою квартиру, этого мало, чтобы сообщить мне?

– Мне так жаль, что…

– Заткнись. Ни слова больше.

– Я не могу рассчитывать на твое прощение, так ведь?

Чтобы он больше не задавал глупых вопросов, я замахнулась и со всей злобой врезала ему с правой по скуле. Валера принял удар, не пытаясь защититься – понимал, что заслуживает этого.

– Погоди-ка… а тот салон, что ты мне посоветовал… где оказалась его жена… это ведь все не просто совпадение?

– Да. Ты должна была туда прийти по их плану. И увидеть его там, будто он приехал к жене на работу. На самом деле он приехал туда, потому что она ему позвонила и попросила, якобы поговорить о разводе. Вот он и примчался. Но ты должна была подумать, что он приехал к ней просто так. Этого они хотели.

– Убила бы тебя, – для убедительности я показала ему свои руки, – да только такое ничтожество, как ты, не заслуживает смерти. Из-за тебя отравили человека, который дороже мне собственной жизни. Ты это понимаешь? Понимаешь, что мне плевать, если бы отравили меня?! Я должна быть на его месте! Я мечтаю оказаться на его месте сейчас, чтобы он был здоров! С твоего молчаливого согласия чуть не убили того, кто дорог мне больше всех. Живи и мучайся, что предал друга.

Он слушал меня со слезами, держась за скулу. И эти слезы были не от физической боли.

– Не приближайся ко мне. Никогда. – Я подняла с земли коробку, дав понять, что разговор окончен. – Убирайся отсюда и прячься у своей бабы между ног. Можешь передать, что ей крышка. Им обеим.

– Яна! Но я же не знал… я не хотел!.. Прости!

– Ни слова больше! – замахнулась я на него, и Валера закрыл голову руками. – Иначе, клянусь, я весь дух из тебя выбью, сучий потрох!

Круто развернувшись, я пошла к подъезду, одной рукой доставая