не приехала к нему, сука! И ты называешь себя супругой? Он жив, понимаешь ты или нет?! Он дышит! Есть шанс, что он очнется!

– И кем он останется после этой аварии? Овощем, которого до конца жизни надо возить в коляске?

– Убила бы тебя за эти слова. А тебе-то такой и не нужен муженек, да?

– А тебе, можно подумать, нужен?

– Был бы не нужен, я бы тебе и слова не сказала. Я, в отличие от тебя, знаю, что шансы есть, потому что у меня есть вера в это, надежда на лучшее и любовь. Настоящая, а не такая, как у тебя – одна видимость.

– Да что ты можешь знать об этом? Я была с ним одиннадцать лет, я знаю его лучше всех.

– И бросаешь? Как мило. Он оценит, когда придет в сознание.

– Он не придет в сознание. Не с такими травмами.

– А если да? Что тогда? Прилетишь на крыльях любви и верности, с детьми подмышкой?

– Если бы был хоть один шанс, я бы так не поступила, – впервые в ее голосе проскользнула искренность.

– Катя, – вздохнула я. – Шанс есть всегда. Он рождается из твоей личной веры. У тебя ее нет. Потому что нет чувства. У меня оно есть. И я не оставлю Костю, что бы с ним ни случилось.

– Дело твое.

– Я лишь одного требую. Заметь, не прошу, а требую, потому что ныне это в моих привилегиях. Ты согласна со мной?

– Да, – ответила она через силу.

– Оставь нас в покое. У тебя была попытка все вернуть – ты ее просрала. Причем с таким грандиозным провалом, каких я в жизни не видела. Это ведь покушение на жизнь, ты понимаешь?

– Жаль, что ты не сдохла. Тебе повезло.

– Повезло? Да я мечтаю оказаться на месте Кости! Что ты можешь понимать? Тебе такое незнакомо. Лучше бы это со мной случилось. Хотя не факт, что он бы меня бросил. Я даже думаю, он бы возненавидел тебя еще сильнее. Ты правда полагала, что, устранив меня, вернешь его в семью? Думала, что это просто слепая интрижка, вызванная кризисом среднего возраста, желанием попробовать что-то новенькое? И если со мной что-то случится, я тут же стану ему не нужна, и он быстренько, поджав хвост, прибежит к тебе с виноватыми глазами, мол, прости блудного мужа, бес попутал… И ты бы великодушно простила. Да? – я ощутила прилив гнева. И не на шутку завелась. – Ведь с каким мужиком не бывает, правда? Погулял и вернулся, поматросил и бросил. Здесь все же семья, дети, одиннадцать лет брака, а что Я могу ему дать? Развлечение. Средство от скуки и монотонности семейных будней, серости жизни. А ты бы осталась в выигрыше, проявив такое благородие, да еще имела бы козырь в рукаве – припоминать мужчине о такой ошибке до конца жизни, тыкать его носом за то, что он однажды оступился – какая женщина не мечтает о таком? А он ведь не оступился. Он сделал шаг вперед – подальше от тебя и поближе к личному счастью.

– Ты звонишь мне, чтобы все это рассказать? Я старше тебя в два раза. И знаю, в чем мои ошибки.

– Я звоню, чтобы сказать: отстань от нас. Не трогай нас. Не будь собакой на сене. Он не любит тебя. Он к тебе никогда не вернется. Даже если ты меня убьешь, он не вернется. Неужели ты этого не понимаешь?

– Понимаю, – каменным голосом признала она. Еще бы, все аргументы на моей стороне.

– Рада, что мы пришли к взаимопониманию. Скоро он очнется, и тогда мы вместе решим твою дальнейшую судьбу. А пока что я ничего на тебя катать не буду.

– Спасибо. Что не оставляешь детей без матери.

– Пожалуйста. – Возникла неловкая пауза. «Пожалуйста» я сказала на автомате, хотя на самом деле не ожидала услышать от Кати слов благодарности. – Как Леша?

– Хорошо. Швы зашили.

– И не стыдно было подвергать опасности сына, только чтобы удержать Костю с ним, а не на опасной квартире, где он имел возможность отравиться ядом, предназначенным мне?

– О чем ты? Швы разошлись абсолютно случайно, это не было спланировано. Костя и так был постоянно рядом с ним. Я не думала, что он решит приехать к тебе.

– Он собирался переночевать на нашей квартире. Но тут вдруг, едва он приехал, неожиданно позвонили из больницы, и ему пришлось вернуться. Едва ли это случайность.

Катя замолчала, громко дыша в трубку.

– Ну ты и сука… – резюмировала я. – Победа любой ценой. Любой. Цель оправдывает средства, да?

– Не тебе меня судить. Ты не мать.

– Не мать? Зато буду ей. И оттого твой поступок для меня вдвойне ужасен.

– Что ты сказала? Буду ей? Что ты имеешь в виду?

– Прощай, – вздохнула я, погружая ее в шок и недоумение, и нажала отбой.

Костя придет в себя, и она сильно пожалеет, что бросила его в плачевном состоянии. Она будет пытаться вернуть его, понимая, что из-за эгоизма и расчета совершила самую ужасную ошибку в своей жизни. Моя месть ей – бомба замедленного действия. И фитиль я только что зажгла.

Осталась Лена. Она по-любому будет от меня прятаться. В универе, ясное дело, и носу не покажет. Адреса ее у меня нет. Звонить не имеет смысла – не возьмет, либо уже давно сменила номер. Скорее второе. Ладно, все равно я ее достану. Но не сегодня. Сегодня пора ехать к Косте.

***

– Здравствуйте, Геннадий Николаевич, – улыбнулась я, открывая дверь в кабинет. – Можно?

– А, Яна? Конечно, проходите, садитесь.

– Есть какие-нибудь новости?

– Да, есть. И, к сожалению, новости плохие.

– Говорите, – твердо сказала я, присаживаясь и сжимая кулаки и скулы.

– Мы провели обследование и дополнительную энцефалограмму. Результаты неутешительные. Больной не реагирует на свет – зрачки не расширяются. Мы полагаем, если он сегодня-завтра не придет в себя, значит, впадет в продолжительную кому. И если он из нее выйдет, что очень вряд ли, то последствия будут на глаза.

– Что Вы имеете в виду?

– То, о чем я говорил в первый день. Полная или частичная потеря зрения. Либо агнозия. Станет ясно только тогда, когда он проснется.

– Ладно, – я стойко приняла статистику. – Хотя бы слышать он будет?

– Это мы тоже проверяли. Реакция на звук плохая, но есть.

– Вот так и получается… Живешь себе, а потом вдруг попадаешь в аварию и становишься глухим или слепым.

– Такова жизнь, – холодно заметил доктор. – Мы делаем все, что можем.

– Спасибо за это, – грустно улыбнулась я, уставившись